Сделка Политова. Александр Субботин

всякое своё сношение с миром, а мир, в свою очередь, равнодушно и без какого бы то ни было сожаления, отвергал и забывал их, за что, в глубине души, отвергнутые, конечно же, чувствовали нестерпимую обиду. Зато за время затворничества Политов сумел вкусить другие редкие и сладостные плоды своего нового положения. Теперь он разрешал себе спать до обеда, никуда не спешить, валяться хоть по полдня на своей скрипучей кровати, смотреть телевизор, или же просто, без движенья лежать в зелёном халате, местами заношенном до натуральных дыр, стараясь при этом ни о чём не думать и заниматься подсчётом количества трещин на давно не беленом потолке – словом, лениться так, как может позволить себе далеко не каждый современный человек. А если прибавить к этому то, что Политов совершенно не заботился о завтрашнем дне, на что у него были свои собственные вполне резонные соображения, о которых несколько позже, то картина его жизни выписывалась весьма своеобразная и привлекательная.

      Тут, наверное, уместен будет справедливый вопрос – кем же был этот самый Иван Александрович Политов? Где работал, чем занимался, если позволял себе вести подобный образ жизни? И ответ на этот вопрос будет прозаичен: Политов являлся безработным. Да-да! Самым настоящим безработным – человеком без какого-либо рода деятельности, и даже без хобби и без интересов. Впрочем, ещё полгода назад он служил в Московском департаменте и у него даже имелись некоторые перспективы для карьерного роста, но потом, как-то в один день, он всё бросил и укрылся в своей норе, стараясь как можно реже показывать на свет свой нос. Но об этом тоже чуть позже.

      А пока Иван Александрович, несмотря на необходимую ему спешку к встрече, лениво закурил и подошёл к окну своей крохотной кухни, располагавшейся на втором этаже обыкновенной московской пятиэтажки. Раздвинув желтоватые, в крупную сетку занавески, Политов протянул руку и взялся за оконную ручку. С силой надавив её вниз, отчего та скрипнула, он со звуком дребезжащего стекла открыл оконную створку. Сразу же в кухню ворвался свежий и влажный воздух, наполненный шумом живого бульвара. Клубы табачного дыма, словно захваченные невидимым неводом начали уходить в проём, улетать всё дальше и дальше от окна и где-то уже совсем далеко обречённо распадались на клоки, которые смешивались с туманной дымкой то ли мелкого дождя, то ли осеннего тумана до тех пор, пока совсем не исчезали из вида. Политов внимательно следил за этим процессом своими серыми глазами и о чём-то размышлял.

      Иван Александрович Политов был молодой человек двадцати семи лет с вполне приятной наружностью, которая угадывалась в нём, несмотря на то, за время своего безработного статуса он позволил себе страшно запуститься. Он был бледен. Его светлые, уже с год не видевшие парикмахерских ножниц волосы бесформенными локонами спадали на плечи и высокий лоб, отчего ему всё время приходилось безуспешно заправлять