Сделка Политова. Александр Субботин

рипом и визгом вилками снимались кусочки сосисок в горчице, фрагменты рыхлых, истекающих мутным соком чебуреков с зеленоватой начинкой, и другая дрянная снедь всегда сопутствующая таким местам, где посетителям даже не предлагается стульев и им приходится принимать пищу переминаясь с ноги на ногу, стоя за высокими длинными столами-стойками. С улицы по углам от входа в пивную и перед нем плотно толклись бородатые бродяги в грязных и дурно пахнущих одеждах. Они громко и развязно шумели, ругались друг с другом и охотно выставляли напоказ свой жалкий и непотребный вид, выпрашивая у входящих гостей мизерные гроши с тем, чтобы тут же потратить их на выпивку. Всё это столпотворение пребывало в туманном мареве запахов, состоящих из смеси алкогольных паров, прогорклого масла, едкого табачного дыма и ещё чего-то кислого: то ли пива, то ли человеческого пота, а может быть и смеси первого и второго. Словом, заведение было сквернейшее.

      Снаружи в давно немытые окна-витрины бился оголтелый осенний ветер, сотрясая собой широкие и толстые стекла в рассохшихся рамах. Мутный день клонился к вечеру и в пивной зале начали мало-помалу зажигать почему-то желтый свет люминесцентных ламп.

      В самом дальнем углу, что был напротив от входа, за одной из стоек, стараясь отгонять от себя желающих примоститься рядом криком: «Занято, занято!» – стоял человек. Перед ним на столике располагались начатая кружка безпенного жидкого пива и продолговатая картонная коробочка из-под зубной пасты.

      Человек нервничал и беспокойно стрелял по сторонам своими трусливыми и бегающими глазками. Он был одет в грязные стоптанные ботинки, обвисшие, давно не глаженные и оттянутые на коленях коричневые брюки и в ядовито-яркий, той ещё моды, зеленый мешковатый пиджак с сильно потёртыми локтями. Под пиджаком у человека была надета черная с растянутым воротом водолазка, которая открывала взгляду крупную цепочку, тускло отливающую фальшивым золотом.

      Этому человеку на вид было чуть меньше сорока лет. Он был не брит, лысоват и рыж. Лицо имел исхудалое и осунувшееся, но широкое.

      Было очевидно, что в этом неуютном месте он кого-то давно и напряженно ждал. Он находился в пивной уже более часа и от невыносимости этого ожидания то ломал руки, то опирался ими на стойку, то вновь снимал их с неё и выражал собой крайнее нетерпение и муку.

      Но вдруг он вздрогнул, словно уколотый булавкой и, вцепившись пальцами в край столешницы, да так что те побелели от избытка усилий, устремил свой взгляд на нового посетителя, который только что вошел в питейное заведение.

      Новый гость сначала огляделся, привыкая к обстановке, затем аккуратно прошел по залу, стараясь не задевать никого из публики, и приблизился к нашему человеку.

      – Доброго вечера, дорогой Евгений Павлович, – несколько фамильярно поприветствовал пришедший и скривился в странной улыбке.

      Это был человек лет пятидесяти, в усах и с бородкой, в очках и в шляпе. Одет он был в обыкновенный серый плащ, а в руках держал красную сетчатую авоську, в которой вместо привычного набора продуктов или же обычной для такого места порожней стеклянной банки для пива, которую, бывало, некоторые завсегдатаи ещё носили сюда по старой памяти, лежала большая увесистая книга в кожаном переплете.

      – Добрый вечер, – ответил Евгений Павлович.

      – Секунду, подождите! – воскликнул тот, что с авоськой, словно что-то вспомнив. – Я сейчас только пиво возьму. Больно пить хочется.

      – Не надо. Оно здесь ужасное, – с какой-то мольбой в голосе предупредил Евгений Павлович, видимо не желающий более ждать.

      – Это вы зря, я вам скажу. Ничего-то вы не понимаете. Сейчас же пойду и вернусь.

      Бородач ушел и вернулся действительно весьма быстро. В руке он нёс кружку той странной желтоватой жидкости, что именовали тут пивом. К слову, это пиво, даже только что налитое из крана в пузатый стеклянный бокал, почему-то наотрез отказывалось поднимать над собой сколько-нибудь приличную пену. Но человек в шляпе сделал большой и жадный глоток, искривился, поставил бокал на стол, выдохнул и, повесив авоську себе на руку, вынул из кармана плаща пачку папирос, тут же закурив.

      В лицо Евгению Павловичу ударила струя густого едкого дыма, и над стойкой поплыл неприятный запах дешевого табака.

      – Ну что ж, – деловито начал бородач. – Вы подготовились, как я вам велел?

      Евгений Павлович взволновался ещё сильнее и ответил:

      – Да, как вы и велели, всё сделалано.

      – Точно, точно? – настойчиво продолжал допрашивать человек в шляпе, колко рассматривая собеседника из-за стекол своих очков.

      – Да, как вы сказали. Всё в точности. Вот только у меня некоторые сомнения…

      – Э, нет, – махнул рукой бородач. – Так дело не годится. Я думал вы человек серьезный, рассудительный, идущий, так сказать, до конца. А вы, оказывается, сомневаетесь. Ну, тогда прошу извинить…

      И он уже было хотел развернуться, чтобы уйти. Или только сделал вид, как тут же Евгений Павлович запротестовал, и глаза его наполнились сумасшедшим испугом.

      – Нет,