Спирас. Книга 2. Анна Константинова

ответила без промедления:

       – Лес и мама. Лес длинный и высокий, мама теплая. Задавай второй вопрос.

      Это была победа. Для Деймоса этот ответ был победой.

      Она человек! Она человек!

      – Ты человек?

       – Теперь вряд ли. Третий вопрос.

      А теперь должен прозвучать самый главный вопрос. Помедлив немного, он спросил:

      – Твоя любимая еда… из человеческой жизни?

      Она опешила! На секунду, но Деймос заметил замешательство! Раскаты смеха и новая порция кружения по комнате не могли это скрыть.

       – Тебе интересно, что я любила есть раньше? Фантазия и высокомерие сплелись в тебе! Я в восторге, ты практически самый лучший из них. Нет, ты точно самый лучший, и я знаю, что именно ты – тот, кто мне нужен. Я любила фрукты! О, как же я любила свежесорванные фрукты! Сочные, полные солнца. Разве есть хоть что-то лучше? А теперь, Деймос, отдай мне эту картину!

      Он протянул Кассандре листок. Не тот, что лежал на столе, а тот, что хранился в голове – тот, который был живым. Внезапно он почувствовал, что эту картину отдавать нельзя, что она важна, но почему – вспомнить не мог.

      Кассандра ухватилась за край листа и выдернула призрачный лист из мысленных его рук. Ему почудилось, что в эту секунду оборвалось нечто, соединяющее изображение с душой. Тонкие струны света звякнули жалобно, и Деймос вдруг вспомнил, что однажды он видел этого пса. Когда-то в его детстве щенок действительно подошел совсем близко к цветку и заглянул в золотое нутро. Взгляд у песика при этом был необычайно осознанным. Стивен тогда занимался с Люцием, поэтому Деймос позволил себе протянуть руку и потрепать теплую щенячью голову…

      Лист был в руках у Кассандры, а на Деймоса нагрянула ее сила. После сделки, после того, как он отдавал часть своей души, всегда выделалась магическая мощь, с которой было практически нереально справиться. Сегодня же Деймос не волновался. Он применил приобретенный ранее навык и спрятал силу в отдельном резервуаре – между собственным сознанием и сознанием Кассандры.

      Она сделала ему еще один подарок – ушла на время. Деймос остался один.

      Как хорошо…

      Как, оказывается, прекрасно слышать свои мысли…

      Было бы, если бы ему отчетливо не казалось, что чего-то не достает. Только чего? Он никак не мог вспомнить.

      Сколько он так просидел? Опустошенный, тупой. Час, может быть два?

      Дверь спальни отворилась и на пороге показался Люций.

      Как хорошо, что он вернулся! Действительно хорошо… С Люцием можно… Люций всегда…

      – Это что у тебя?

      Деймос посмотрел на брата – тот вертел в руках немного помятый лист бумаги. Точно! Он ведь что-то рисовал незадолго перед этим. Еще бы вспомнить – что именно.

      – О, Люций, не поверишь, это картина. Я сам нарисовал. Нравится?

      – Ага, великолепно. Еще чуть-чуть, и оживет.

      Презрительный тон. Взгляд, полный ненависти… Деймосу определенно становилось лучше. Ведь с братом все хорошо! С Люцием все в порядке, он цел и невредим, и его душа цела.

      – Картина называется, «Портрет моего любимого брата Люция». Похож?

      – Вылитый.