Пифагор, или Вы будете счастливы. Татьяна Тихонова

себе. Каждый раз говорю себе, а почему ты решил, что все должны быть похожи на тебя, – рассмеялся Крапивин.

      – Вот да, – сказала Леся и наверное тоже рассмеялась – в наушниках послышалось тихое «хмык-хмык».

      – Но когда же мы приедем? – опять вырвался вопрос.

      А машина остановилась. Туман был такой плотный, что казалось – это снег, горы снега, и можно его брать руками.

      Они пошагали куда-то вперёд. Дорога гладкая, рыжая, будто проржавевшая давно-давно от этой вечной стужи. Чувствовался подъём в гору. Леся, похожая на большую серую гусеницу в своём толстом комбинезоне с баллоном-рюкзаком за плечами, шла впереди. Вдруг она оглянулась, махнула руками…

      Но он уже и сам увидел. Впереди опять было ровное полотно дороги. Так бывает, едешь на подъёмнике, уже надоест, вот уже и горушка вроде бы кончается, приехали… но нет, за горушкой следующая горушка, опять тащится старенький трамвайчик в небе. Вот и здесь оказалось, что дорога уходит дальше, вокруг густой туманище, всё смешалось, земля и небо, и Пифагор его марширует среди облаков.

      В наушниках раздался голос Леси, почему-то она сказала шёпотом:

      – Сделайте же что-нибудь, пока он не шагнул. Там трещина в скале, дорога давно разрушена. Я думала, что он уже упал… а он ещё не упал…

      Чёрт… Будто он волшебник Изумрудного Города!.. Что, что сделать?!

      И он отключил обогрев на своём комбезе. Система противно и пронзительно свистнула, оглушив его самого, и принялась наращивать обороты. Ещё через секунду его комбез уже оглушительно призывал спасти своего недалёкого хозяина, ткнувшего с какого-то перепуга не в ту кнопку.

      Леся, прижав огромные варежки к груди, посмотрела на Крапивина. Посмотрела на Пифагора. Крапивин молчал. Время пошло. Теперь они оба молчали. А что он должен был сделать?! Ну Пифагор же помощник или кто?

      А помощник этот удалялся. И ушёл в туман!

      – Нет. Не реагирует. Осталось совсем немного, – проговорила Леся и опять шёпотом, – метра два, он у края. А у вас ещё меньше… времени. Ну что за безответственность?! – выпалила она возмущённо ему в ухо. – Я что делать с вами буду… просто в голове не укладывается, как так можно. Если всё закончится благополучно… я с вами… я с вами… разговаривать не буду! Ой…

      Пифагор появился из тумана. Сначала макушкой и ногой этой его, корявой и похожей на сук. Крапивин много раз думал – зачем она такая, наверное, функционально. Он по-прежнему верещал на всю округу своей аварийной системой. Запотело стекло, или застыло? Ничего не было видно. Леся сквозь верещание аварийки вдруг скомандовала:

      – Держу его. Включайте тепло!

      Крапивин молчал, чувствуя, как уже окончательно высвистело тепло из комбеза, перехватило-обожгло дыхание, заныли руки, и думал: «Нет. Подожду ещё. А вдруг уйдёт назад? Он сильный, вырвется на раз-два. Ещё чуть-чуть… Ещё есть секунд десять… не надо включать тепло. Ну зачем, Леся? Чтобы Пифагор почувствовал себя ненужным? И говорить ничего не надо, вдруг услышит… до сих пор не понимаю, как он слышит. Вот и