Орех. Олег Молоканов

с кружками или нет. Он достал ключи и открыл дверь. В лаборатории было прохладно, хоть кондиционер и не работал, а на столе чисто, и листы бумаги, что они стелили, убраны. «Слава богу», – констатировал Кац, врубил кондей и сел за свой стол. Тут же дверь отворилась, и в проёме показался Вовка Карпов.

      –Здоров, Ефимыч! Ну что, где твой новенький?

      – Новенький… А-а, позже будет. Ему должны ещё пропуск оформить. Со стола вчера кто убирал? Что-то я не помню.

      – Из нас никто, – сказал Вовка. – Уборщица, небось. У них же вечерняя смена с полвосьмого, кажется.

      – Ну и ладненько. Слушай, Вован, я вчера в машине такую хрень обнаружил… Смотри.

      И Кац достал из сумки красноватый горячий орех и протянул его дружку. Вовка взвесил орех в ладони, посмотрел на него с разных углов и тихо вымолвил, почти прошептал:

      – Однако… Это где ж такое делают?

      – Я и сам бы хотел узнать. Как понимаешь – не у нас, это точно. Принёс вот вам показать, выслушать мнения.

      – А откуда взял?

      – Я же говорю: в машину кто-то подбросил. Или не подбросил – сам не знаю… Вчера, когда по домам пошли, дверь открываю – а там на сиденье вот это.

      Вован вернул орех и цокнул языком.

      – Главное, горячий, сука… По мне – так понятия не имею, что это такое и с чем едят.

      – Ладно, покажем остальным.

      В последующие десять минут подошедшие Васин, Зиден и Овечкин-Портнов передавали орех из рук в руки, мотали головами, присвистывали, цветасто матерились, но никто из них даже отдалённо не понимал, что это за штуковина и из чего она сделана. Дверь отворилась ещё раз, и в неё просунул голову незнакомый мужик. «Это лаборатория по исследованию материалов?» – несмело спросил он. Кац сразу смекнул, что это и есть тот самый новенький.

      – Она, – небрежно ответил Кац. Вы от Галины Викторовны?

      – Да…

      – Заходите. Я – Кац Семён Ефимович, заведующий. Берите стул, присаживайтесь ко мне.

      Кац внимательно разглядывал мужика, пока тот искал свободный стул и примеривался, куда деть свой портфель, чтобы взять стул в обе руки. Какой-то хлипкий и суетливый, было первое впечатление, – а оно, как известно, считается самым верным. На вид мужику было не больше сорока. Когда он наконец присел, Кац спросил:

      – Ну, а вас как звать-величать?

      – Андрей Егоров.

      – А отчество?

      – Да я по отчеству как-то не привык… Леонидович.

      – Хорошо. Щелкунова говорила, вы с «Агата»?

      – Да.

      – Сколько там проработали?

      – Девять лет.

      – А ушли почему? Хотя можете не отвечать: этот вопрос вам в кадрах зададут. Если уже не задали.

      Кац, слушая себя со стороны, недоумевал: куда делась его обычная доброжелательность? Почему он так агрессивен по отношению к этому человеку, который ничего плохого ему не сделал, да к тому же, возможно, подходящий специалист? Он понимал, что здесь что-то не так, но успокоить