Портрет неизвестной, или Во всем виноват Репин. Валериан Маркаров

превратилась в мастерскую. И отныне по средам они с женой принимают гостей, знакомых и незнакомых им людей, желающих повидать его на дому в его необыкновенной обстановке. На станции уже с утра поджидают извозчики и, не спрашивая, куда везти, катят на санках прямо к «Пенатам», расположенным верстах в двух от пограничной станции в Белоострове.

      У ворот гостей никто не встречает, зато по пути их следования развешаны таблички: «Извозчикам платите при отъезде с дачи», «Самопомощь! Весело ударяйте в гонг, входите, раздевайтесь в передней и заходите!», «Не ждите прислуги, ее нет». Ошарашенным гостям он всегда разъясняет: «Наталья Борисовна считает унизительным эксплуатировать чужой труд». Уже в коридоре каждого встречает напутствие: «Идите прямо!», оттуда гости попадают в столовую, посредине которой стоит огромный круглый стол, уставленный тарелками. Середина стола – большой круг – вращается на роликах: на нее ставят разные кушанья, сразу все, какие полагаются к обеду. Потянув за одну из ручек, можно повернуть середину стола – и нужное блюдо оказывается перед тобой. Да только вот гости все никак к этому новшеству не приспособятся и с ними происходят всякие недоразумения: только занесут половник над супницей, желая налить себе суп, как чья-то проворная рука повернет стол, суп уедет, а пустой половник зависнет в воздухе самым дурацким образом. Забавно смотреть! Но, вконец приноровившись, гости уже могут обслужить себя сами.

      Проповедуя вегетарианство, Наташенька изобрела для гостей специальное меню: картофель в разных видах с постным маслом, капустные котлеты с брусничной подливой, овощные супы, биточки из клюквы, травяные отвары, рисовые котлеты, огурцы, зелень, свежая капуста, фрукты. И много вина, до которого она большая охотница, называя его «жизненным эликсиром». Сам же он при этом чуть ли не скрипел зубами, но и избавить ни себя, ни гостей от воли жены не мог. Пусть уж поступает как хочет!

      – Ты вот, Алеша, как считаешь, есть от всего этого прок? – как-то спросил он Горького после обеда.

      – Ну прок-то от всего есть, – усмехаясь в свои густые усы, ответил Горький «колоссу русской живописи». – Можно попробовать одно сено жевать. Лошадушками будем, не иначе.

      И весело посмотрел на Репина. А Илья Ефимович ощущал в душе какую-то безнадегу. Будто он один дурак на всем белом свете. Сидел в доме нахохлившись. Не до любви ему совсем стало.

      А Наташенька… Чувствуя себя единовластной хозяйкой, которой пристало быть в центре внимания, за обедом больше всех и громче всех говорит она, заставляя его порой испытывать неловкость перед знакомыми и легкое головокружение от ее несмолкаемого щебетания. Вот, давеча она объявила, что выпустила поваренную книгу для голодающих – с рецептами кушаний из сена и подорожника, а гости – он это заметил! – не знали: плакать им или смеяться… Уж постыдились бы, что ли, насмешники неблагодарные! Вместо того