Русское народное порно. Станислав Шуляк

все. Она увидела это, отошла от Васеньки и отвернулась.

      – Ещё! – простонал юноша, поняв, что сладкая процедура закончилась.

      – Погодь, – возразил я.

      13

      Васенька посмотрел на меня. Как-то этак подпочвенно. Как-то так разорённо.

      – Ты ведь доверяешь мне? – спросил я его.

      – Да, – сказал бедный мальчик.

      Тут Алёша быстро стянул с себя трусы.

      – Я снял всё, а можно и мне то же? – выпалил он.

      – И ты погодь, милый, – возразил я маневренно. С этаким руководственным назначением.

      – А что?

      Я поворотился к остальным. Как мастер злоключений какой-то.

      – А вы все доверяете мне? – спросил я.

      – Да, да, – нестройно заголосили юноши и юницы.

      – Так может, мы теперь возьмём да снимем наше первое кино?

      – А съёмочная группа? – удивлённо спросила Танечка Окунцова.

      – Да вот же она, – усмешливо и победительно сказал я, обведя рукой всех в зале.

      – А студия, камера? – не унималась она.

      – Камера за стенкой стоит давно наготове. А студия… везде: и здесь, и в гардеропной (она же аксессуарная), и в спальной, и на веранде, и в мезонине. Всё для вас, красивые мои! Только в кабинет мой вам вход закрыт.

      – Так это вы здесь самый главный, стало быть? – удивлённо спросила Тамара Шконько.

      – Нешто вам питерские аль московские милей? – кротко заметил я.

      – Нет. Я только спросила.

      – Так что же, согласны? – продолжил я.

      Согласны были все. Для них это была ещё шутка, была игра. Взрослая, но всё-таки игра.

      – Интересно вам это? – спросил я. – Сниматься в кино…

      Им было интересно, они кивали головами, слышны были беспардонные одобрительные возгласы.

      Я повёл их в спальную комнату.

      – Но учтите… – фарисейски и тлетворно сказал я, заградив им вдруг путь, – вам в одежде на съёмочную площадку входить запрещается! А то, что на вас, это – одежда.

      – А вам можно? – находчиво спросила Сашенька Бийская.

      – Мне можно.

      Оба юноши давно были нагими. Юницы же… под влиянием момента теперь почти не колебались. Не прошло и десяти секунд, как все лифчики и все трусики полетели на пол. Юноши и юницы сызнова смотрели друг на друга, будто бы знакомясь. Васенька противуположный пол, буквально, пожирал глазами, и казалось, готов был наброситься с целью насильственного разбойничества и сугубого попрания беззащитности. Алёша в том же направлении позыркивал несколько сдержанней, но тоже устремлённо. Заметно смущалась Олечка Конихина. Даже обнажившись, она плотно прикрывала руками грудь и лоно.

      – Что, милая? – спросил я.

      – Савва Иванович, – дрожащим голосом (тоном переполоха) сказала она. – Я, наверное, не подойду, у меня ещё не было ничего такого. В смысле, никого…

      – Ахтунг! – дурашливо крикнул Васенька. – Среди нас девственница.

      Сердиться