Русское народное порно. Станислав Шуляк

Тамарочка, – удовлетворённо кивнул головой я, безвозвратно укладывая сии гипокористические наименования в свой заскорузлый мозг.

      Начали представляться и остальные. Танечка Окунцова, Олечка Конихина, Сашенька Бийская, Гулькей Гареева (или попросту Гулечка), Алёша Песников – так прозывали членов моей «команды». Последний – Алёша – внешне был вылитый Игги Поп в самом бледно-зелёном своём юношестве.

      – Много о себе воображает? – после переспросил я. – Я бы сказал по-другому. Ей просто… да и всем остальным… не хватило способности и готовности… к доверию. Что-то тебе кажется ужасным? Или возмутительным? А ты спроси у других, не делай поспешных выводов – и, может, ужасное покажется не таким уж ужасным. Или не таким возмутительным. А если ты встретишь прекрасное, так доверяй другим – поделись оным с остальными, пусть разделят с тобой радость от удивительной встречи! Но нет: мы разучились друг другу доверять, а значит, как ни крути, и любить тоже разучились. Итак, красивые мои, что мы с вами – мы оставшиеся – можем сделать для того, чтобы показать друг другу бесконечное доверие? Прямо здесь и теперь! Наше безграничное единство! Нашу любовь!..

      Тут детки мои изрядно призадумались?

      – Ну! Ну! – подгонял их я. – Что?

      «Неужто никто из них не угадает?» – говорил себе я.

      – Раздеться! – вдруг хмыкнул Васенька Кладезев.

      – Верно, – хладнокровно сказал я. – Именно так.

      – Раздеться? – удивились юницы.

      – Принуждения никакого не будет, – жарко заверил их я. – И раздеться вам всем следует добровольно, спокойно, радостно. Нагота соединит, сплотит вас всех. Нагота – самое прекрасное, что есть у человека, да только тот сего не сознает, заплутавши в дебрях своих лживых цивилизаций и культур.

      – Прямо сейчас? – спросил Алёша.

      – В доме тепло, с улицы нас никто не увидит, – убеждённо молвил я. – Почему не сейчас?

      Юницы переглядывались, не решаясь сделать первый шаг.

      11

      – А мне нельзя, я мусульманка, – сказала моя верная Гулечка.

      – Жаль, моя хорошая, – скоропалительно сказал я. – Я рассчитывал и рассчитываю на тебя.

      Обезьянка тогда расстегнула пуговку на кофточке и посмотрела на прочих юниц. Те всё ещё колебались.

      – Ну, а вы, юноши? – хитроумно и иллюзорно спросил я. – Вы-то над чем призадумались?

      Парни стали деловито раздеваться. Некоторое время было слышно только шуршание одежд, все молчали. Парни сняли рубашки, футболки, потом стянули и джинсы. Юницы тоже стали раздеваться несколько проворнее.

      – Девчат, не бойтесь, это не страшно! – подбодрил их Васенька, стоявший в одних плавках. В серых спортивных трусах стоял и Алёша.

      – А мы что, совсем раздеваться будем? – спросила Танечка Окунцова.

      – Что говорить про «совсем», когда ты пока и «не совсем» не разделась? – возразил я.

      – А я не знала, что раздеваться надо будет, я без лифчика, – подала голос Тамара.