Ворожей Горин. Зов крови. Евгений Ильичев

профессию, остальным же этот шаг сделать будет трудно. И я их понимаю. Сам из их числа, и пока не могу смириться с реальностью. А реальность такова, что нет никакой романтики в профессии врача. Нет в этой сфере ни денег, ни уважения со стороны общества. Мужчины-медики с трудом содержат свои семьи, зачастую им приходится ради этого брать подработки, дополнительные ставки, смены и впахивать на нескольких работах – только так можно получать худо-бедно достойную зарплату. И это ещё в столице! О провинциальной медицине мне и думать страшно. Там врач, не берущий (а зачастую – не вымогающий) взяток обречен на нищенское существование.

      Реальность больно бьет и по самооценке, и по самосознанию. На выходе ты получаешь ситуацию, при которой малообразованный таксист из средней Азии получает такую же зарплату, что и ты, а бывает, что и больше. Ты осознаешь, что любой доставщик пиццы или продуктов, любой курьер зарабатывает те же деньги, что и ты, вообще не неся никакой ответственности. Врач же ответственен за все аспекты бытия. С врачей все спрашивают. Врачи всем должны. «Вы же клятву давали!» – слышим мы чуть ли не через день. Вы обязаны, вы должны сделать то-то и то-то, а если не сделаете, мы жаловаться будем.

      Ооо, про жалобы на врачей – вообще отдельная история, которая требует отдельной главы, или, если по-хорошему, отдельного романа. Но сейчас не буду утомлять своего читателя. Думаю, сказанного выше уже более чем достаточно, чтобы описать то чувство западни, которое мы испытываем к концу нашего обучения. Иными словами, нам и медицину бросить жалко – столько лет кропотливого труда одним махом не сотрешь, и продолжать невыносимо больно.

      Правда, все это справедливо лишь для той части медицинского сообщества, в ком еще шевелится совесть. Для тех же, кто шел в медицинский не по призванию, не по зову сердца, а по воле своих родителей-чиновников, дела обстоят иначе. Они уже с первого курса знают, где и кем будут работать. Знают, какую должность займут, какую ученую степень получат. По воле своих мам, пап, дядюшек или тётушек, занимающих определенные посты в медицинской сфере и не желающих эти посты терять, они и учатся на «отлично», и не страдают никакой головной болью из разряда «на что есть и где жить». Для них в нашей медицине все хорошо и радужно.

      Я говорю о тех потомственных медиках, которые в свои двадцать пять уже возглавляют отделения или даже целые больницы и имеют пару-тройку ученых степеней. За ними, как правило, все теплые места еще с пеленок закреплены. И да, я таким завидую. Они живут той жизнью, которой, по идее, должны жить все медики в стране. А выходит так, как выходит – они живут, остальные в медицине выживают.

      В общем, думаю, пора завершать этот минутное отступление про боль и отчаяние и продолжать нашу историю. Позже мы еще вернемся к этой животрепещущей теме.

      Еженедельная конференция прошла штатно, я мог спокойно выдохнуть. Ни Косяков, ни главный врач и словом не обмолвились о минувших событиях. Вывод: либо придержали информацию до лучших