Человек в темноте. Серия «Мир детектива». Джон Фергюсон

путешествие, всю ночь зря гоняла автомобиль по дорогам, зато теперь может быть спокойна. Почему же она молчит? Почему не уезжает? Слепота Кинлоха должна быть хорошей вестью для нее и для… Слух слепого вдруг поймал необычный звук: женщина плакала.

      Глава III

      Это было так неожиданно и совершенно непонятно, что Кинлох растерялся. Не такого поведения он ждал от нее. Вела она себя хладнокровно, уверенно, расчетливо, и он почти не сомневался, что имел дело с пожилой, опытной женщиной или с девушкой той современной породы, которой неизвестны добрые чувства даже к самим себе. Она была крепкой натурой, это, несомненно. Но вот, оказывается и ее прорвало. Стоя около нее и не зная, что сказать, он услышал вдруг гудок автомобилиста на дороге.

      – Кто-то едет, – предупредил он поспешно. – Возьмите себя в руки.

      Сам он опустился на колени около заднего колеса, сделав вид, будто что-то поправляет. Если она не успеет утереть слезы, пусть проезжий думает, что отчаяние вызвано неисправностью в машине. Засунув голову под машину, он слышал, как автомобилист проехал мимо, и поднялся, когда гудок прозвучал где-то вдали.

      – Он смотрел на вас, – шепнул женский голос.

      – Кто это?

      – Полисмен… деревенский полицейский объезжает округу.

      Неприятно, что с полицией пришлось встретиться так быстро после ночных событий. Плохое предзнаменование. Но Кинлох был доволен уловкой, благодаря которой укрылся от полицейского взгляда.

      – Я сделал вид, будто надувал шину.

      – Тогда нет ничего удивительного, что он обернулся и смотрел на вас. Разве вы не заметили, что это литые шины?

      Он протянул руку и проверил. Никогда раньше не приходилось ему слышать про автомобили на литых шинах.

      – Лучше скорее уехать, – сказала она, открывая дверцу. – Это плохое начало.

      – Полиция, наверное, ничего еще не знает.

      – Нет, но когда узнает, то полисмен вспомнит про нас.

      Кинлоха удивила ее уверенность.

      – И! – пожал он плечами. – Дело, может быть, нашумит немного в Илинге, а потом…

      Странный звук прервал его, Кинлох не верил ушам. Она смеялась. Но ей не было весело. Это он ясно почувствовал. Смех оборвался внезапно.

      – Чего вы смеетесь? – спросил он резко. – Смеяться нечему.

      – Я не смеялась.

      Кинлох почувствовал подозрение.

      – Ведь, это было в Илинге?

      – Да.

      – Ну?

      – Если бы… если бы шум поднялся только в Илинге! – вздохнула она.

      Кинлох помолчал и сказал:

      – Уезжайте… Вы, как будто, не плохая женщина, а мое общество слишком опасно.

      – Нет. Я не могу оставить вас здесь.

      Голос звучал решительно. Но Кинлох подумал, что она говорит так из женской слабости, не отдавая отчета в опасности.

      – Милая, взгляните на меня, а затем посмотрите на себя. Ну, разве мы пара… чтобы вместе сидеть в автомобиле? Всякий обратит на это внимание. Разница слишком бросается в глаза.

      – Тогда