В годину смут и перемен. Часть 2. Зазеркалье русской революции. Андрей Иванович Ипатов

божился своими детьми, что никак не убивал и что весь злополучный день просидел в уборной от напавшего на него поноса.

      Кроме найденных полицией денег, на квартире Дмитрия и Наталки пропал также редкий наследный кинжал, имевший даже собственное историческое имя Годун. Обычно и отец, и брат его хоронили в комнате так, что и поискать – не найти. Тайник для того давно имелся под одним из подоконников. Наталка про него знала единственная, но после убийства тайник оказался пуст.

      Хотя семейное предание гласило, что в историческом плане клинок этот крайне ценен и, возможно, в прошлом принадлежал самому царю Годунову, но ценность ему была в базарный день пять рублей, ну, может, десять… Кусок заплывшего плесенью железа с какими-то хитрыми наворотами на рукоятке. Не убивать же из-за этого человека?! Да и схороненных денег в семье было тридцать с небольшим целковых. Не стоили они такой изощренной казни брата.

      На всякий случай полиция тот нож объявила в розыск, приложив схематичный рисунок, который нарисовала по памяти Наталка (Павел, как оказалось, про тот нож вообще ничего не знал и никогда его не видывал). Розыск кинжала – дело формальное, сам следователь уверовал и уверил других, что «раз нож такой приметный – искать его надобно на дне Шексны или Ягорбы…»

      Самое трагичное случилось в тот раз с Ириной – на следующий день после похорон Дмитрия ее нашли повешенной в бане…

      Из-за всех указанных событий душевная болезнь опять на время вернулась к Наталке. Подряд такие нешуточные потрясения! Уход любимого отца, любимейшего брата, ставшей близкой подругой Ирины. Три единственных родных и самых близких по жизни человека. И все они упокоились практически за один год – с мая 1909-го по июнь 1910-го. Оставался, правда, верный друг и воздыхатель Павел, но какой может быть сейчас брак с сумасшедшей? Податься в монастырь? Пойти по стопам наложившей на себя руки Ирины?

      Павел отговорил, хвала ему и его терпенью. Понимая, что венчание с Наталкой отложено на неопределенный срок (история про «безумство» девушки, чуть ли не убившей своего брата, получилась громкая и никакой поп не возьмется теперь венчать «сумасшедшую» невесту), Павел уговорил сначала каким-то невероятным образом несговорчивого отца, а потом еще более невероятным путем уломал и саму потенциальную невесту уехать на время в деревенскую глушь – в усадьбу Ломовых в Малечкино, где страдающий старческим полоумием и физически хиреющий помещик согласился-таки взять девушку-страдалицу в испытание на работу в прислужницы (скорее в сиделки) – взамен на твердое обещание сына не жениться на ней, а найти другую, родовитую.

      Это оказалось неплохим выходом из ситуации. Во-первых, жить Наталке в городе стало совсем несподручно и притом дорого, во-вторых, собственная забота о немощном старике придала ей определенный смысл жизни. Понимая свою ответственность и обязательства перед Павлом за его родителя, девушка