Кровь на воздух. Павел Сергеевич Иевлев

используется в сфере медиа, рекламе, развлечениях, много где ещё – но только не в рубке. Утилитаризм относит их к «вредному усложнению». Зачем все эти красивости, когда для управления достаточно цифровых терминалов с примитивной графикой, а аналоговая индикация реализована физическими устройствами? Чтобы при сбое слишком сложной видеоподсистемы экипаж оказался слепым? Впрочем, доводилось мне слышать версию, что эта традиция порождена тотальным дефицитом графических процессоров в самом начале космической экспансии. Они все были выкуплены на годы вперёд, потому что именно на них работали первые ИИ. Производители вычислительных кластеров для искусственного интеллекта бились за них на биржах, перекупая фьючерсные контракты втридорога, интриговали, подсиживали конкурентов и даже, говорят, воровали целые партии, перехватывая в море грузовые суда. От ИИ тогда ждали чёрт знает каких чудес. И нельзя сказать, что не дождались… но совсем других.

      ИИ давно уже работают на каком-то другом железе, но космофлот силён традициями: в ходовых рубках стоят простые мониторы невысокого разрешения, которые, в отличие от развлекательных графстанций, могут работать почти вечно, потребляя при этом сущие крохи энергии. У экипажа есть индивидуальные «визики» – медиаустройства, на которых смотрят кино и играют в игры, – с вполне современной голографической графикой. Такой вот парадокс.

      По экрану пробежала рябь, лицо стало чётче, мимика усложнилась.

      – Оптимизировала видеодрайвер, – пояснила Катерина. – Но, боюсь, это технический предел монитора. Как вам?

      – Не впечатляет, если честно. Раз уж к слуховым галлюцинациям у меня добавились зрительные, то качество их могло бы быть и повыше.

      – Отключиться?

      – Нет, оставь, так веселее. Может быть, сработает от обратного – воображение перенапряжётся, и я вернусь к реальности.

      – Вы по-прежнему считаете меня галлюцинацией?

      – У альтернативной версии концы с концами не сходятся. Например, если ты, находясь на буксире, не имела никакого доступа к его системам, то на кой чёрт ты тут вообще нужна? Зачем тратить деньги на дорогущий ИИ?

      – Если я не имела доступ к системам корабля, это не значит, что я скучала без работы, – изображение на экране обиженно надуло губки. – Я и сейчас, между прочим, задействована на восемьдесят семь процентов вычислительной мощности, не считая нескольких тысячных процента, расходуемых на наш разговор.

      – И эта мощность уходит на?..

      – Обслуживание капсул, разумеется.

      – И как именно ты их «обслуживаешь»? – поинтересовался я.

      Изображение на экране подняло бровки, хлопнуло глазками, сделало губки бантиком. Ну, скажем честно, достоверность анимации так себе.

      – Я создаю реальность, в которой они живут.

      – Живут?

      – Ну да, создаётся виртуальная симуляция. Сюжеты, бэкграунды, общая и в то же время индивидуальная для каждого среда. Я стараюсь понять их, угадать желания, спрогнозировать реакции, сделать так, чтобы