Летающий монах. Книга первая и вторая. Фантасмагория. Лана Игнатьева

это страх, что ничего не получится в планировании. Не надо ничего планировать, надо жить настоящим моментом. Надо что-то делать – берите и делайте. И вот так оно идет и идет, не надо видеть это будущее, и прошлое нужно отпустить, прошлое – как якорь. А будущее закрыть. Не надо туда и лезть. Нам даровано настоящее, у нас есть вот эти глаза. Вот этими глазами и смотрите. А люди не смотрят этими глазами, они умом начинают туда, и они не замечают, как несчастье с ними происходит.

      Для Бога нет ничего невозможного. Как ты лечишься? Если ты Божественностью лечишься – тогда и слушай Бога. А ты по-человечески лечишься, а для человека вообще ничего не лечится.

      Это поджелудочная, это стрессовая система, это стрессовость. А стрессовость – это вся информация, это гниение мусора в голове. Любовь – это несколько другое, это сердечный центр, это уже переживания. И все равно они тоже будут нарушаться из-за мусора в голове.

      Если будет какая-то обида, то это будет онкология горла. А если, допустим, сильнейший страх, это будет онкология предстательной железы, всего низа живота.

      Явление 2

      У Бога на все свой план.

      Неважно, веришь ли ты, Божественное присутствует. У Бога на все свой план. О душе и речь не надо вести. Она соткана из света, она просто знает. Зачем ей этим заниматься? Мы воспитываем ум свой в течение жизни, чтобы он стал как душа. Только ум у всех такой: я хочу сам, не корону, а деньги, я же главный!

      У меня пациентка, еще давно, в девяносто втором году, опухоль головного мозга, ей тогда 62 года было, сейчас ей уже 90. У нее была опухоль головного мозга, и муж ее обратился, пожалуйста, умирает в Боткинской. Едем в Боткинскую, заходим в больницу, в палату заходим. С нами два врача, мужики такие заходят. А я вижу, она лежит на кровати, у нее повязка на глазах какая-то.

      А врачи прямо с ходу мужу: «Ну, вы готовьтесь, она дня через три умрет». А для меня это шок, как это? Думаю, может, она в коме? Подхожу к ней: «Как вы себя чувствуете?». Она так: «Ой, плохо». И я показал определенный тип дыхания для нее. У нее там все скрутило. Я говорю: «Крутить, вертеть будет». Врачи вот так вот стоят, смотрят, мужу говорят: «Это кто это?» А муж говорит: «Ну все, вы же сказали, что она через три дня умрет».

      И она такая, ее крутило, вертело, все. Полотенце с головы снимаю, она такая раз – на меня смотрит. Я говорю: «Голова не болит?» Она говорит: «Нет, не болит». Я мужу говорю, что ей здесь не место. Если надо умереть, лучше дома, а чего здесь-то? Врачи такие: нет, как это, она должна быть здесь. И заведующий прибежал, и главврач, все сбежались. Я мужу говорю: «Пишите заявление, я же не родственник, что под вашу ответственность вы ее забираете».

      И все, мы ее забрали, вообще с таким шумом. И к ней домой я приезжал где-то раз в неделю. А я ей сказал: «Дышать таким дыханием два раза в день». Потом приезжаю где-то уже через месяц домой к ней, а там родня ее сидит, и я такой говорю: «Ну все, поднимайся, пора