Безславинск. Михаил Болле

глазами. Ах, сколько шарма придавали Анне её левый зелёный глаз и правый голубой! Бывало, стрельнёт ими в кого-нибудь – и пиши пропало.

      МарТин звал её на свой английский манер – Энни, что ей лично не нравилось, поскольку она с детства представлялась всем не как Аня, Анечка или Анюта, а именно Анна. Так звали великую, легендарную русскую балерину Анну Павлову, которую все знатоки балета запомнили как ожившее вдохновение или как танцующий бриллиант. И наша героиня, подражая самоотверженному служению искусству Павловой, хотела быть русской Анной, а не заморской Энни. Хотя, что поделаешь с этим чудаком МарТином, который и по-английски-то говорит смешно, с ошибками, порой произнося самые обычные слова так, что замучаешься их угадывать. Поэтому Анна сделала исключение для иностранного одноклассника и без обиняков откликалась на Энни.

      Девушка заканчивала каждодневные упражнения у шведской стенки под ритмичную музыку Селены Гомез. Песня звучала из портативных колонок, присоединенных к ноутбуку. Её виртуальным педагогом был москвич-хореограф, проводивший индивидуальные занятия через Интернет с использованием всемирно известной программы Skype. И, несмотря на то, что стаж работы московского педагога составлял двадцать лет, его практика преподавания с использованием интернет-видеосвязи находилась на начальной стадии, а потому он очень старался, и у него это весьма неплохо получалось. Причем за эти уроки он не брал со старательной девушки из Безславинска никакой платы.

      Благодаря усердным стараниям москвича, Анна в последнее время много и упорно тренировалась: слишком высоки были требования к поступающим в Академию танца Санкт-Петербурга. Анна во что бы то ни стало хотела учиться в Академии, ведь танец превратился в смысл её жизни. Во время занятий она полностью погружалась в атмосферу танца, забывала обо всех проблемах, обо всём негативе, оставляя в душе только свет, движение и музыку.

      Краем зеленого глаза Анна увидела МарТина, но не обратила на него должного внимания и продолжала, двигая телом, тихо подпевать:

      I, I love you like a love song, baby

      And I keep hittin’ repeat-peat-peat-peat-peat-peat…

      МарТин же, напротив, смотрел на девушку, но видел только ее большие глаза. Порою они исчезали во время очередного поворота головы, но он снова и снова ловил их взгляд при первой возможности. В плохо освещенном зале они казались ему больше и темнее, а прекрасное лицо – бледней и тоньше.

      Первая любовь сделала неискушенного, застенчивого парня еще более робким: он ни за что не отважился бы сказать Анне о своей тайне и лишь только смотрел и смотрел на нее. Но Анна и без слов понимала, что творится в сердце МарТина. И было бы неправдой сказать, что ей это нравилось. Иногда девушку это даже раздражало.

      МарТин, улыбаясь, подошёл ещё ближе к Анне, которая неожиданно и даже немного резко спросила по-английски:

      – Что тебе нужно? И не надо меня снимать на камеру!

      – Мне от школы подарили эту