Пирог с крапивой и золой. Настой из памяти и веры. Марк Коэн

тень живет во мне всегда, только ищет себе гнездо.

      Сначала я думала, что все дело в учителях и наставницах. Я боялась, что на меня будут кричать, ругаться. Все трепетало внутри. Потом старшеклассницы. Красная нитка эта. Потом… как меня колотили. И могли поколотить снова. И трепет, постоянный трепет в груди, будто мотылек с липкими от чешуек крыльями бьется под кожей.

      А сейчас в моей жизни нет ничего плохого. У меня есть большой дом, качели на дубе, дедушка, куклы, котята народились пушистые. И по вечерам мы пьем горячий чай с медом и печеньем.

      В учебе все тоже хорошо.

      Забыла сказать, я выдержала полугодовые испытания! Я молодец!

      В пансионе Блаженной Иоанны меня ждут подруги, и вместе мы придумаем немало игр.

      У меня нет забот.

      Но эта внутренняя дрожь, этот холодный, как зола, липкий мотылек никуда не девается. Что же мне с ним делать? Какое окно отворить, чтобы он улетел прочь?

      Я не знаю.

* * *

      Сегодня мы отправились в город. У дедушки нет модного автомобиля, но это только потому, что они ему не нравятся.

      Он говорит, надо механика нанимать, водителя.

      Чем плох конюх, который уже тридцать лет в усадьбе за лошадками ходит? Вот и трясемся мы до города.

      Но это ничего. Красоваться тут не перед кем. Да и мне тоже автомобили не очень нравятся. Пахнут противно.

      У дедушки есть дела в его маленькой типографии. А мне позволено прогуляться по городской торговой площади.

      Чего тут только нет! Правда, то, что есть, мне не очень‑то и интересно, а другое и представить сложно. Мясные, хлебные, сырные лавки. Мыло, свечи, ткани. Но какой мне прок от тканей, тогда как еще три с половиной года носить только форменное платье? Нечего расстраиваться.

      Под ногами скользко, каждый камень в дороге покрыт ледяной коркой.

      Я все головой крутила, выискивая развлечение.

      Будь здесь Мария, она бы придумала, как найти среди вонючих переулков сокровище. Будь здесь Клара, она бы показала мне красивый абрис костела, на который падает послеполуденный свет.

      Будь здесь Данута, она бы заставила меня посмеяться над убожеством нашего городка, и я бы почувствовала себя такой современной и сильной. Вот только за смех этот мне позже стало бы стыдно.

      Магда бы нашла чем нам заняться. Пусть даже и со скукой на хорошеньком лице со вздернутым носом. Она умеет.

      Юлию я бы не позвала.

      Но я бы не написала и слова про этот день, если бы мне на глаза не попалась вывеска: «Нога судьбы».

      Мне вдруг стало интересно – почему нога? Всегда говорят о руке. Даже как‑то обидно стало от чужой ошибки. Это чувство было таким сильным, что я даже решилась войти. И с порога заявила хозяину – кудрявому турку, – что в названии его магазина ошибка. Он усмехнулся и пустил мне в лицо густое облако вишневого дыма. Я закашлялась, и это помогло опомниться – я в чужом доме и вдруг диктую, как правильно, а как нет. Невежливо.

      Турок пофыркал, но, кажется, не обиделся. Он предложил мне осмотреться. Черная