Дорога в страну четырех рек. Юлия Сысоева

вместе они сливались в жутковатую фреску, автор которой явно стремился произвести на зрителя тягостное впечатление. Чтобы отвлечься, Игнатий решил посмотреть, который час. С Пятницкой он вроде бы ушел лишь минуту назад, с другой стороны, позади осталось столько улиц и проулков… Но часы Игнатия стояли.

      – Да, у нас так. Со временем мы накоротке. Наш правитель – «архонт эона», то есть нынешнего века, – будто подслушал мысли Игнатия Ариман. – Потому и говорят, что в преисподней мука вечная. Не в том смысле, что длится она долго, а потому, что времени там нет вовсе.

      За углом дома, к которому Ариман увлекал Игнатия, вдруг засветились огни бара. То ли уже наступил вечер, то ли в этом закоулке он никогда и не заканчивался. В сумеречной мгле окрестные здания расплывались неясными очертаниями, и только вывеска «Валгалла» кричала о себе ярко-багровым цветом.

      Бар располагался в подвале старинного дома, в лепнине на фасаде которого нетопыри соседствовали с пятиконечными звездами, серпами и молотами. Вниз вели тринадцать ступеней. Ариман толкнул тяжелую чугунную дверь – и втолкнул Игнатия внутрь.

      В зале царил полумрак. Совсем темно здесь не было из-за свечей, горевших разным цветом. Пламя их то вспыхивало сильнее, то угасало, освещая странное убранство помещения. Во всех углах зала и в центре его стояли кадильницы в форме грифонов и драконов, источавшие сладковатый и дурманящий аромат. Еще здесь были столы, покрытые парчовыми скатертями, напомнившими Игнатию церковь: их для чего-то расставили в форме греческой буквы омега.

      «Странные хозяева у этого места, – подумал Игнатий. – Даже столы правильно поставить не могут».

      – Не странное место, а дорога в странность, – возразил Ариман. – Правда, только в нашу странность. Есть и другая, но о ней лучше не знать. А столы стоят как раз правильно. Если «А» сказал Один, то «Я» скажем мы. Впрочем, давай выпьем. Ведь как говорят персы, любое дело надо обсуждать дважды: на трезвую и на пьяную голову.

      Игнатий нехотя присел у одного из стоявших слева столов. Тут же, как по мановению волшебной палочки, на нем возникли две чаши, подножие которых украшали непонятные письмена, напоминавшие скандинавские руны. В чашах плескался напиток золотистого цвета, издававший приятный, хотя и необычный аромат. В качестве закуски подали себя (никакой обслуги не было в помине) грибы, подозрительно напоминавшие пантерные мухоморы.

      Ариман, взяв чашу левой рукой, напыщенно и в то же время фамильярно сказал:

      – Ну, для начала давай выпьем за успех нашего предприятия. Да послужит оно для строительства великой башни. И драгоценный изумруд пусть украсит ее венец.

      Игнатий не понял из тоста ни слова. Но и спрашивать было бессмысленно: Ариман уже дал понять, что всему свое время. Оставалось ждать дальнейшего развития событий.

      Игнатий пригубил из кубка. Дух его в ту же минуту содрогнулся. В голове молоточком застучала запоздалая мысль: бежать отсюда, надо бежать…

      Но Ариман видел Игнатия насквозь. И отпускать никуда не собирался. Его лицо скривилось в недоброй усмешке.

      – Ты