Тадж-Махал. Роман о бессмертной любви. Индира Макдауэлл

докажет, что тебя не стоит нагружать. Нет, будешь здесь разыскивать нужную мне информацию в Интернете, у тебя это хорошо получается. Будешь мне помогать…

      Он говорит и говорит, а я ужасаюсь. Да что с Эдвардом такое?! Неужели болезнь жены и впрямь превратила его в хлюпика? Остаться или не отдать дело Уоделлу Ричардсон не может, но зачем же так со мной?

      – Стоп! – Я останавливаю его не только словами, но и жестом. – Эдвард, что бы ты предложил мне, например, два года назад?

      – Отправиться в Индию.

      – И?

      – Там жарко и душно. И работать тяжело, мы не можем даже напрямую сотрудничать с полицией, – снова заводит свое Ричардсон.

      – Значит, я лечу в Индию. И чем скорей, тем лучше.

      – Нет, это опасно.

      – Хватит меня жалеть! Ты же обещал помочь вернуться к жизни? Так не топи, а протяни руку. К тому же ты будешь рядом… Почти рядом. Ты со мной рядом, а я с тобой и Энни. Все будет хорошо, Эдвард, правда. Я не ледяная принцесса и не растаю за пару недель на индийском солнце.

      После столь горячего монолога Эдвард сдается:

      – Я не знаю… На это нужно получить согласие министра. К тому же если ты отправишься под прикрытием, то никаких «ты со мной, а я с тобой».

      – Хорошо, – с излишним воодушевлением соглашаюсь я. – Я все распутаю самостоятельно, найду этот чертов алмаз, а потом мы вернемся домой втроем – Энни, ты и я. Звони министру, каждый день на счету.

      – Ну… Джейн, такие вопросы не обсуждают по телефону.

      – Когда ты сможешь поговорить? Правда, не тяни, Эдвард, время уходит, пока придумаем легенду, организуем все…

      – Вообще-то я в девять должен быть у министра. Это из-за передачи дела. Попробую поговорить.

      – Хорошо, а я пока еще раз побеседую с Уитни, пусть расскажет все, что ему известно о Хамиде Сатри. И схожу к своему врачу.

      Во взгляде Ричардсона немедленно появляется беспокойство. Боится, что Викрам Ратхор, который вытаскивал меня после операции, не разрешит лететь в Индию? Конечно, не разрешит, но я не намерена выкладывать ему все, как на исповеди.

      – Не бойся, я врачу ничего рассказывать не буду, просто мне пора в очередной раз посетить его.

      – Ляжешь в госпиталь?

      – Нет, я два дня назад проходила обследование, сегодня должны быть готовы результаты. Это очень кстати.

      Провожая меня, уже у двери Эдвард добавляет:

      – Может, лучше не трогать этого Уитни?

      – Эдвард, он темнит. Знает куда больше, чем говорит.

      – Но ты не имеешь права его спрашивать.

      Вот чего боится Ричардсон. Я смеюсь:

      – Но он-то об этом не знает. Не бойся, я не буду пытать его раскаленным железом и даже сверлить взглядом не буду.

      Эдвард выдавливает из себя вымученную улыбку (вот скрутило мужика!):

      – Знаю я тебя, умеешь выпотрошить так, что и лошади от памятника королю Георгу захочется в чем-нибудь признаться.

      – Я памятники не допрашиваю. Обещаю, что заикаться после моего визита Томас Уитни не будет.

      Ричардсону не до словесных пикировок,