Змей на лезвии. Елизавета Дворецкая

На конях их катать, когда надо бежать, голову свою спасая?

      – Так они и не самого большого ума люди, – так же шепотом ответил Бер. – Иначе не затеяли бы такого дела. Вот ты их с детства знаешь – они там все мудрецы?

      – Нет. Градимир – муж неглупый, Красен тоже не дурак. А остальные только кулаками махать горазды.

      – Градимира девка за отрока не приняла бы. Я его вспомнил – у него борода такая темная, да? По нему видно, что четвертый десяток. А то был из молодых кто-то. Нам бы хоть одного зацепить! – не выдержав, шепотом воззвал к высшим силам Бер. – А там бы и остальных…

      – Только бы они не разделились и этот Ярила на коне один не остался! Поймаем его – а он про остальных и не знает.

      Вешняк уже стучал в дверь. Выглянула баба, хозяйка. Сам Горюн был на покосе с прочими детьми, но искавшая жар-цвета девушка оказалась дома. На Бера и Правену хозяйка взглянула с изумлением и не сразу согласилась их впустить; Бер со всем своим красноречием убеждал ее, что должен расспросить о злодее, едва не сгубившем девку, но хозяйку смущала Правена – незнакомая молодая вдова. Бера она знала, хоть и не понимала, как он оказался в Боженках не зимой, когда собирают дань, а посреди лета.

      Наконец их впустили. Из семьи были дома, кроме хозяйки, та самая девушка и двое детей: один лежал в зыбке, подвешенной к матице, второй, двухлетний, ползал по полу. Девушка, одетая только в рубашку с пояском, качала зыбку: дети были старшего брата, который вместе с женой ушел с отцом косить. Светловолосая, ростом чуть ниже Правены, хозяйкина дочь была недурна собой, но выглядела подавленной и нездоровой. При виде незнакомых, явно важных гостей, которых привел Вешняк, в испуге встала.

      – Вот, Горюновна, сам княжич из Холм-города приехал на тебя посмотреть! – сказал ей Вешняк. – Уж и туда слух дошел, как ты невесть с какими молодцами на конях по лесу разъезжаешь. Давай, расскажи княжичу, как дело было.

      – Не было ничего… – чуть слышно пробормотала девушка, отводя глаза. – Я ничего не знаю.

      – Дай я с ней поговорю, – шепнула Беру Правена и подошла. – Будь цела, милая! Как тебя зовут?

      – Ле… – Девушка испуганно взглянула на мать, будто спрашивая, можно ли назвать свое имя. – Лельча.

      – А я – Правена. Бериславу я невестка. Ехали мы мимо вас к Видимирю, остановились, вот, на ночь в погосте. Давай-ка сядем и поговорим. Это кто – племянники твои?

      Сама имея малое чадо, Правена постепенно втянула девушку в разговор. О происшествии в лесу в Ярилину ночь та говорила неохотно, отводила глаза. На руках у нее Правена заметила несколько синяков: если бы они остались с Ярилиной ночи, то уже пожелтели бы и сходили, но синяки выглядели довольно свежими. Не бьют ли ее дома, что опозорила семью, прославилась на всю округу?

      – Расскажи мне, как тот человек выглядел, – шептала Правена, пока Бер у стола толковал с хозяйкой и Вешняком. – Не бойся. Если он тебе зло причинил, мы заставим его ответить, клянусь, только помоги нам его найти. Ты верно знаешь, что никогда раньше его не видела?

      – Да