Доспехи демона. Крылья. Эл Лекс

не спешил, только разглядывал – в голове шевелились какие-то смутные подозрения, велящие не торопиться и осмотреть все как следует. Ведь тут явно что-то не так. Что-то не сходится, не стыкуется…

      Точно! Несмотря на довольно ощутимый ветер, дым не сносило! Он поднимался вверх совершенно вертикально, словно по натянутой струнке! Будто для него этого ветра вообще не существовало!

      Ты опять не туда смотришь. Присмотрись к куче.

      А что куча? Куча как куча. Трупы как трупы. Я уже привык к ним. Даже крови нет.

      Вот именно. Нет крови. А еще они не горят.

      Я чуть не подавился собственным языком, уже готовя колкий ответ демону.

      А ведь и правда – трупы не горели, в смысле, они никогда не горели! Не то что открытого пламени, не было даже намека на то, что здесь пылал огонь! Да даже хотя бы тлел – ничего подобного! Все тела абсолютно целые, хоть и мертвенно-бледные, ни на одном ни единого следа горения, даже одежда цела!

      Вообще вся эта куча выглядела так, словно люди по своей собственной воле пришли сюда и сложили из своих тел этот террикон!

      Но откуда тогда дым?!

      Чтобы понять откуда дым, найди, что горит.

      Но тут ничего не горит! Даже запаха гари нет!

      Вот именно. Значит, это не дым.

      Тогда что это?!

      Демон.

      Я вздрогнул и посмотрел на столб дыма еще раз, внимательнее.

      Мне показалось, или он слегка изогнулся в мою сторону?

      Не показалось.

      Ты хочешь сказать, что вот это – живой демон?! Вот этот столб дыма?! Ну ладно, не дыма, но… Это что, тот самый наиболее слабый демон, который можно как туман ладошкой разогнать?!

      Не думаю. Этот наоборот сильный. Он целую деревню подчинил себе. Тут навскидку человек триста.

      Тогда почему он – дым?!

      Чтобы было проще питаться.

      Питаться?! Он питается людьми?!

      Эмоциями. Да. Твоя баба тебе рассказывала.

      Она рассказывала про живых!.. Погоди, ты хочешь сказать, что эти люди – живы?!

      Да.

      Я буквально обмер. Тело будто сковало одной мощной судорогой, не позволяя двинуть ни единой мышцей.

      Триста человек.

      Триста живых человек. Которые здесь лежат уже трое суток вповалку, как забитый чумной скот. Уже далеко не все живы – кто-то задохнулся в подножье этой кучи, кто-то умер от обезвоживания, у стариков не выдержало сердце, у детей – кости. Мочились под себя, переставали дышать… При этом бьюсь об заклад, что все они находились в сознании, хоть и не владели собой, все чувствовали, все видели… Даже представить себе боюсь, что творилось у них в головах все эти три дня…

      А черная мерзость все это время высасывала из них эти эмоции, упивалась ими, становясь больше, плотнее, жирнее, выше. Натурально жируя на чужих страданиях, на чужих жизнях, на потерях…

      И почему в этом мире все самое мерзкое – обязательно черного цвета?! Мой любимый, сука, цвет!

      Злишься? Злость это хорошо…

      Еще как злюсь! Скажи-ка, рогатый, а возможно как-то уничтожить