Секс и ничего личного. Яна Ясная

сухаря.

      На полпути к женскому общежитию Морель вдруг остановилась и обернулась. Светло-серые глаза с темной окаемкой уставились на меня в упор.

      – Мужское общежитие в другой стороне.

      – А зачем мне туда? – я приподнял брови и похлопал по карману джинсов. – Презервативы у меня всегда с собой!

      Девчонка хлопнула ресницами.

      – А! Или ты не хотела, чтобы нас видели вместе? Не вопрос, отстану и приду через пять минут. Будем беречь твою девичью честь.

      Кассандра независимо пожала плечами.

      – Мне все равно.

      Но уголок губ все равно недовольно дернулся, вызвав желание эти самые губы укусить.

      То ли ей моя понятливость не понравилась, то ли покладистость.

      Хотя покладистость, вроде бы, в прошлый раз как раз устраивала!

      Она снова повернулась ко мне спиной и зашагала дальше.

      Я остался стоять, засунув руки в карманы. Потому что если девушка с недовольным видом говорит, что ей все равно, значит вовсе даже не все и не равно! А довольство девушки прямо пропорционально качеству секса. А кто этого не знает, тот самдурак.

      Морель открыла на мой стук в подчеркнуто обыденном виде: джинсы, рубашка, и даже пушистые волосы успела собрать в какой-то незатейливый узел.

      Конспирация-с, понимать надо!

      Это, значит, на случай, если кто нас сейчас увидит.

      А никто и не увидел, ай-яй, какая жалость!

      – Надо бы нам мобильными обменяться, – сказал я ей, разглядывая обтянутую джинсами попу, которая удалялась к заваленному книгами столу. – А то телесными жидкостями обменялись, а телефонами – нет…

      Морель взглянула на меня снисходительно, всем выражением личика давая понять, что я дурак, и шутки у меня дурацкие. Я обаятельно улыбнулся в ответ: ага, знаю! Морель закатила глаза, покачала головой…

      Проделала всё то, что неоспоримо свидетельствовало о её интеллектуальном превосходстве, словом.

      – Вешалка там!

      А, точно! Снять куртку!

      Раздевался я не спеша. Медленно.

      Расстегнул молнию. Стянул куртку с плеч, глядя на Морель в упор и едва-едва улыбаясь.

      И с удовольствием поймал изменившееся дыхание Кассандры, и легкий румянец, и поплывший на мгновение взгляд… Потом Морель отвернулась, и я выделываться перестал. Ну, жарко же!

      В два шага догнав девушку я положил руки ей на плечи, наслаждаясь, какие они хрупкие под моими ладонями, скользнул ниже, на спину. Плотно прижимаясь к ткани рубашки, пополз ладонями вверх. Навис над ней, такой маленькой, всем своим ростом – а ростом меня природа не обделила! Жарко выдохнул на завиток над ухом, выбившийся из узла. Подцепил пальцами торчащий из узла карандаш (мадемуазель серьезно подходит к конспирации!), и потянул его на себя: освободить пушистое богатство, превратить Морель из сухаря-заучки в жаркую девчонку…

      Она повернулась ко мне (мои руки соскользнули с ее плеч и очень удачно приземлились на бедра), встала на цыпочки, подалась вперед, закрыв глаза, запрокинув лицо…

      Мы целовались,