Головная боль генерала Калугина, или Слава для Славы. Наталия Романова

зеркало.

      – А я ненормальная, – давясь нервным смехом, ответила Слава.

      – Виктор, – протянул руку для рукопожатия.

      – Владислава, лучше просто Слава, – ответила Слава, крепко сжав мужскую, сильную ладонь.

      – Ладно, пошли похаваем чего-нибудь, а то мне съезжать через несколько часов. Я здесь проездом, хату снял посуточно, думал, оторвусь с какой-нибудь симпатичной крошкой напоследок, а попалась ты.

      – Напоследок? – уточнила Слава. – Ты сам не из психушки сбежал, или, может, рак у тебя?

      – Не, – вальяжно ответил Виктор. – На военную базу в жопу мира отправляют, долг Родине отдавать, там из девиц, говорят, только правая рука в наличии.

      – Ну прости, что испортила тебе планы, – загоготала Слава.

      – Да ладно, чего уж, прощаю.

      Расстались они через час, обменявшись контактами. Слава пригласила в гости, когда вернётся из своей «жопы мира». Пообещала познакомить с симпатичными подружками, если уж она рожей не вышла. Виктор сказал, что заскочит, не упустит случая, в свою очередь пригласил в Воронеж, мало ли, окажется в их краях. От девицы, которая выстригает себе плешь на голове всего можно ожидать. Воронеж – нормальный вариант, не Северный полюс в трусах на босу ногу.

      По пути домой Слава зашла в первую попавшуюся парикмахерскую. Мастер с пирсингом в носу и синими волосами долго ходил вокруг поминутно засыпающей клиентки, разившей перегаром на весь салон. В конце концов, взял машинку и обкорнал ровным, полсантиметровым слоем, убрав у висков и на затылке почти под ноль. Нормально вышло, по-чебурашечьи.

      Появление Славы в университете произвело настоящий фурор. На дочь генерала, которая постриглась практически налысо, ходили смотреть, как на редкий экспонат выставки народного хозяйства.

      Спинным мозгом она ощущала нездоровый интерес к себе, вспыхнувший с новой силой. Виной тому «преображение», измождённый вид, который за день-два пройти попросту не мог, или история с Царёвым, Слава не знала. И разбираться не собиралась. Достаточно того, что педагоги, все как один, вопросов не задавали, уважительной причины из-за отсутствия на занятиях не требовали – вот это хорошо. На остальное плевать с высокой колокольни.

      Сашу Слава не встретила ни в первый день, ни во второй, ни в третий. Не то, чтобы сильно интересовала его судьба, но червячок сомнений, какой-то противной жалости, тоски грыз, заставляя оборачиваться поминутно, искать в толпе знакомый профиль. Увидеть хотя бы одним глазком. Зачем, Слава этого не знала, копаться же в себе опасалась…

      Выяснилось, что Царёва она больше не увидит. Всегда спокойный и рассудительный, он устроил драку, нанёс тяжёлые телесные повреждения сослуживцу, за что был в тот же день отправлен на «губу» – гауптвахту, и вскоре отправится на «дизель» – в дисбат. Никто не мог точно сказать, кому именно Царёв нанёс травмы, то ли приятелю Петухову, который ходил целый и невредимый, сияя лощёной красной мордой, то ли Самсонову, который точно не выглядел избитым.

      Человека нужно было убрать