Головная боль генерала Калугина, или Слава для Славы. Наталия Романова

куртки, чтобы получить доступ к кислороду. Голову стянуло тисками, вызывая приступ опоясывающей боли во всём теле.

      – Стоп! – сквозь звон в ушах услышала голос Антона. – Калугина, посмотри на меня!

      Слава покачала головой, отказываясь, а может, соглашаясь. Сознание становилось расплывчатым, точно таким же, как всё, что видела перед глазами. Белые, голубые, тёмные блики, смешавшиеся в одно невнятное пятно от фонарика на каске.

      – Чуть-чуть осталось, Слав, – сочувственно проговорил Антон.

      Остановился Василий, одобрительно похлопал Славу по плечу, давая понять, что всё нормально. Всякое случается. Он навернулся, она растеклась на склоне, отказываясь шевелиться. Но идти надо, всего ничего осталось до точки. Ещё предстоит спуск – ровно столько же, сколько уже преодолели.

      Неимоверным усилием воли, которая чудом теплилась, придавленная гипоксией, Слава попыталась подняться. Простые движения давались с таким трудом, словно на неё давила плита в несколько тонн, а сама Слава весила и того больше. Но всё-таки она поднялась, покачнулась от звона в ушах, зажмурилась, стараясь прийти в себя.

      Всего ничего осталось. Несколько метров, несколько шагов… Один, два, три… десять, может сорок, и зимний Эльбрус покорён Калугиной Владиславой. Зарубка будет поставлена.

      Ну же, Славка, ты сможешь, даже если умрёшь прямо здесь, сможешь!

      Кто-то схватил Славу за руку и поволок к заветной точке. Она не понимала – кто, зачем, в какой-то момент забыла, куда её тащат, имени своего не вспомнила бы.

      Остервенелый ледяной ветер бил в лицо, сбивал с ног, забирался в наглухо застёгнутую куртку, проникал до нижнего белья, несмотря на технологии современного снаряжения. Слава переставляла ноги, не соображая ничего. Свербела одна-единственная мысль – нужно идти. Необходимо. У неё есть цель. Какая-то… какая именно, Слава не помнила. Не понимала.

      За несколько шагов до вожделенной вершины Слава очутилась одна, словно в открытый космос вышла. Подняла ногу, сделала шажок, словно из тягучей трясины ногу вытащила. Второй с не меньшим усилием, третий.

      Вдохнула, насколько получилось, выдохнула, как вышло, зажмурилась, преодолела ещё два шага, распахнула глаза.

      В зрачок ударила ярко-оранжевая полоса над слоем серых облаков, прорезающая непроглядную темноту. Слава замерла, не смея шевельнуться. Она уже видела восход на Эльбрусе, этот был не первый, но казался особенным. Одуряющим, восхищающим, предвещающим…

      Что? Трудно думать, когда простой арифметический пример становится проблемой, но ясное понимание того, что именно этот восход солнца станет ознаменованием чего-то важного, накрыло Славу с головы до ног, как горняшка за несколько метров до вершины.

      Слава оглянулась, рядом стоял Вячеслав Павлович, с широкой улыбкой смотря на открывающийся вид. Вот кто, оказывается, затащил её. Он же дал пройти оставшиеся шаги самой, словно понимал, насколько это важно для Славы. Прямо сейчас – ценнее всего на свете. Целого, необъятного мира