Волны любви. Маленькие семейные истории. Диана Вран

Мама пришла поздравить нас и внука с праздником. Она очень изменилась за последнее время. Кожа на лице как будто подтянулась, на плечи волной сыпались густые блестящие волосы, в глазах прыгали огоньки. С какого-то момента Тамара стала бросать на маму странные взгляды, а когда она ушла, недоуменно спросила меня:

      – Мать как будто беременна?

      Я опешил:

      – Что ты мелешь? Тебе приснилось?

      – Мне показалось, что у нее животик как на четвертом месяце. Может, это опухоль. Ты бы поговорил с ней. При опухолевых заболеваниях главное вовремя поставить диагноз.

      Ночью я не мог заснуть. В голову лезли страшные мысли. Как же мы будем жить, если это действительно опухоль? За мамой придется ухаживать. А бабушка? Она уже в возрасте. Как она переживет известие о болезни дочери?

      На другой день после работы я помчался сломя голову к матери. Она выслушала меня и, глядя мне прямо в глаза и нисколько не смущаясь, ответила, что да, она беременна, у нее скоро родится ещё один сын, его отец ее любимый мужчина и она очень счастлива.

      Я потерял дар речи. Мне было стыдно возвращаться к жене, страшно было звонить бабушке. Несколько месяцев до рождения ребенка я не показывался в мамином доме, где вырос и где меня знала каждая собака. Мне было стыдно всех и вся.

      Я избавился от этого комплекса только тогда, когда поехал за мамой в роддом и принял ребенка из рук медсестры. В этот момент у меня под ложечкой приятно ёкнуло, точно также, когда год назад я взял свёрток с собственным сыном. В голове все перепуталось, и я с трудом соображал, кого же я несу на руках – брата, сына? Ну, мать!

      Все время до рождения Генки я маялся вопросом, кто же его отец. Мать категорически отказывалась отвечать, вернее, она как будто не слышала меня. Я перебрал всех знакомых, когда либо пересекавшихся с ней. Даже как-то явился в конструкторское бюро, где она работала. Мужики там были, но все не в ее вкусе. Хотя за двумя я всё-таки последил пару недель.

      Однажды меня посетили совсем дикие мысли. Может, ее изнасиловали и она стесняется в этом признаться? Мать была заядлой театралкой, моталась черти куда за модными постановками и нередко добиралась домой за полночь. Так что вполне могло быть. Только отчего же она сияет как медный таз?

      Была еще одна мысль, что она закрутила новый роман со своим бывшим мужем, моим отцом. Отец жил в Мурманске, иногда бывал в Москве проездом, когда ездил навестить своего отца в Феодосию, и забегал к нам. Он приезжал на мою свадьбу и почти неделю жил у мамы. Почему бы нет? Я был бы только рад. Я даже вспомнил, что в конце прошлого года она куда-то пропала и объявилась только после новогодних праздников. Нет, вряд ли. Отец, наверняка, плавал в это время где-нибудь в южных широтах.

      Когда Генка родился, я на время отставил свои нелегкие думы. На его первый день рождения, ему исполнился месяц, приехала бабушка. Взглянув на внука, она воскликнула:

      – Господи, спаси и сохрани! Ленка, шалава, ты с дьяволом что ли связалась?