Отдохнём по-взрослому. Владимир Тимофеев

совсем не умеет. Или это он просто прикидывается?.. Хм, а нафига ему это?.. Понятно, зубы заговаривает».

      Петр Сергеевич тем временем допел до конца арию «восточного гостя» (точнее, как я понял чуть позже, только ее первый куплет) и продолжил:

      – Так вот, Николай Андреевич…

      – Андрей Николаевич, – поправил я.

      – Что? А, ну да. Андрей Николаевич… Как затянут они про свой «учкудук», так до самого утра и не останавливаются. Словно пьяные. Или укуренные напрочь.

      – А что это? Учкудук.

      – А вот этого никто не знает, – посуровел подполковник. – Что это, где это и… э-э, когда это.

      – Даже вы? – многозначительно поинтересовался я у враз посуровевшего собеседника. Петр Сергеевич в ответ лишь хмыкнул, но так и не подтвердил тонко выдвинутую мной версию о том, что кое-кто всё же в курсе насчет таинственного «учкудука». Хотя и не опроверг.

      – Товарищ подполк… То есть, простите, Петр Сергеевич. А всё-таки, с чего бы это я учкудук? – вновь спросил я после десятисекундной паузы в разговоре.

      – Почему, почему, – проворчал Петр Сергеевич. – Да вы, батенька, уже почти… – он зачем-то посмотрел на антикварные часы со стрелками, обхватывающие браслетом «дембельское» запястье, – двадцать девять дней возле кабинета топчетесь, а внутрь только сейчас заглянули. Соизволили, так сказать. Нехорошо, знаете ли, дорогой мой Андрей Петрович…

      – Андрей Николаевич, – снова перебил я товарища подполковника.

      – Что?.. Ну да, вот видите, опять вы всё вокруг да около. Нет, чтобы сразу, по-простому, зайти да поговорить по душам со старым солдатом. А, Николай Петрович?

      – Андрей Николаевич, – я, кажется, уже начинал закипать. – И вообще, как я мог зайти, если у вас на двери объявление висит, что тут нет никого. Вот.

      – Какое объявление? – удивился Петр Сергеевич. – А ну-ка.

      Он встал, смахнул со стола бумаги, спрятав их в выдвижной закрывающийся на ключ ящик, а затем неторопливо прошел к двери. Открыл ее, выглянул наружу, закрыл, вернулся назад. Снова занял место во главе стола, вытащил из ящика бумаги.

      – Ну висит. И что?

      – То есть, как это что? – возмутился я. – Там же черным по белому написано. «Все на задании».

      – Ну?

      – Что ну?

      – Баранки гну. Я-то сейчас, по-вашему, где?

      – Где? – тупо переспросил я, впрочем, уже догадываясь, на что намекает товарищ подполковник.

      – Да вот здесь и сижу. Выполняю задание Родины. Беседую тут, понимаешь, со всякими обалдуями.

      – Ага. Понял.

      – Понял он, – недовольно пробурчал Петр Сергеевич. – Служили? – внезапно сменил он тему разговора.

      – Служил.

      – «Салабон»?

      – «Салабон», – подтвердил я с достоинством и тут же мысленно хлопнул себя по лбу. «Елки зеленые, да причем тут «салабоны», служба? У меня ж, блин, отпуск горит!»

      – Товарищ подполковник, я хотел насчет…

      Однако Петр Сергеевич не дал мне закончить, приложив палец к губам и нахмурив брови. Затем встал, прошелся туда-сюда по кабинету,