Эльфийский бык. Карина Демина

занимать трон. Но отчего-то вольная пресса наотрез отказывалась принимать данный факт.

      – Так это хорошо… – заметил князь, скользнувши взглядом по строкам. Вот понаписывают всякого, а потом люди расстраиваются.

      – Больно как-то они… – Император вздохнул. – Старательно прославляют.

      – Лучше это вот? – князь сложил газетенку, которую с превеликой радостью выкинул бы. А то и вовсе запретил бы. – Чтоб писали о… погоди… «противоестественных наклонностях, разрушающих саму суть…»

      Император снова вздохнул.

      – И что с ними делать, а?

      – Ну… ваш отец отправил бы в лечебницу для душевнобольных, – с готовностью ответил Поржавский. – Ваш дед – на каторгу, а прадед – сразу и на плаху бы, чтоб не тратиться.

      – А мне что?

      – А вы – монарх современный, просвещенный и ратующий за равные права граждан. Вам так неможно.

      Третий вздох был тягостней предыдущих.

      – Жениться вам надобно, Ваше величество. Я уж который год твержу… тогда и поумолкнут.

      – Нового чего выдумают.

      – Или хотя бы любовницу людям покажите, глядишь, и приспокоятся…

      Император покраснел.

      Было ему двадцать два года и на престол он взошел в результате несчастного случая, которые и с особами голубых кровей приключаются. Особенно когда те, в подпитии будучи, решают доказать собственную удаль, причем особо извращенным способом – седлая необъезженного коня. Поскольку в тот трагический вечер компанию Императору составляли его весьма близкие приятели из числа гвардейцев, и тоже были они нетрезвы, идея всем показалась просто замечательной.

      Коня даже оседлали.

      И помогли в седло забраться.

      Маги же ж…

      Потом коня по требованию Императора отпустили, ну и… скотина оказалась с норовом, защиту Его Императорское Величество не удосужились использовать, ибо было это противно натуре истинного рыцаря, а в седле они не удержались по-за нарушения координации.

      Падение.

      Сломанная шея. И разом протрезвевшая гвардия.

      В общем, разбирательство было долгим, нудным. Спецслужбы копали, пытаясь отыскать в произошедшем признаки заговора или хотя бы след врага, но… увы.

      Виновные были отлучены от двора.

      Кто-то лишился титулов.

      Кто-то званий.

      Кто-то даже под суд попал, но Александр, которому пришлось с головой погрузиться в это вот все, перечитывая бесконечные протоколы допросов и вникая в родословную несчастного жеребца, составленную в попытке хоть там углядеть злокозненный след, решил, что особой вины ни на ком нет.

      И волей своей помиловал.

      Не сразу, конечно, но приурочив амнистию, как сие издревле водилось, к коронационным торжествам. Народ, пребывавший в столь же глубоком удивлении, что и весь двор, к смене власти отнесся с некоторым подозрением.

      Все же был Александр молод.

      Учебу только-только закончил.

      И помолвку с невестой расторг прямо незадолго до несчастья. В народной памяти два события связались