День, когда пала ночь. Саманта Шеннон

память, и мать с великой императрицей вложили в нее немало познаний. Оглядываясь назад, Думаи понимала, что должна была заметить неладное: певцам и певицам богов не требовалось писать и говорить на лакустринском и сепули. Верно, обе они боялись, что Думаи рано или поздно отыщут.

      Все ее уроки почти ничего не говорили о простых подданных Сейки и об их жизни. Это ее тревожило, ведь из народа вышла когда-то ее мать.

      А вот что она усвоила – это, как умно Купоза сосредоточили власть в своих руках. Их клан занимал все важные посты при дворе. Их руку Думаи угадывала и в отстранении членов клана Нойзикен, проживающих в отдаленных поместьях вдали друг от друга, – якобы ради их безопасности. Осипа сказала правду: их немного осталось.

      – Я счастлива, что вы мною довольны, – сказала Думаи.

      – Правда? – спросил отец. – Счастлива?

      Думаи сделала глоток.

      – Да. Встреча с великой Фуртией убедила меня, что это моя дорога. – Она поставила чашку. – Я давно грезила, что боги призовут меня…

      – Ты и впрямь мечтательна, согласно своему имени, – улыбнулся император. – Скажи мне вот что, Думаи. Счастливым ли было твое детство?

      – Большего счастья и пожелать нельзя.

      – Кого ты считала своим отцом?

      – Я думала, он плел сети в прибрежной деревушке Апампи. Мать говорила, что он погиб в бурю.

      Отец всегда казался таким усталым. Глаза ушли в тень, и тело под слоями одеяний совсем исхудало…

      – Отец, почему Купоза действуют именно так? – спросила Думаи, чтобы отвлечь его от дум: ей казалось, разговор о матери до сих пор причиняет ему боль. – Почему они, при их богатстве и власти, не захватят трон? Почему правят нами исподволь через регентство и родство?

      – Хотел бы я знать ответ. Могу только догадываться, что они боятся прямой узурпации потому, что за нами дружба с богами.

      Она молча кивнула.

      – В прежние времена мы бы праздновали день Золотого Лова в море, – сказал отец, – но однажды сочли, что правящей семье слишком опасно удаляться от долины Районти. Я, как ни старался, не сумел отменить этого старинного закона.

      Две морщинки пролегли по сторонам его рта, такого же широкого и мягкого, как у нее.

      – Когда мы еще выходили в море, драконы поднимались из глубин, чтобы приветствовать нас, и вспоминали миг своего первого пришествия на остров. Без них каждый день Золотого Лова – напоминание о нашей утрате. И о нашей беззащитности.

      – Вы больше не одиноки в этом бою, отец, – сказала Думаи. – Вместе мы станем сильнее.

      Император Йороду сжал ее руку. Думаи отметила, как похожи стали их ладони, когда ей отполировали ногти и свели мозоли. О прошлом ей теперь напоминало только отсутствие кончиков трех пальцев.

      – Как это вышло? – спросил, глядя на ее кисть, отец.

      – Случайно. – Думаи чуть отстранилась. – Канифу тревожит дочь речного хозяина.

      – Госпожа Никея. Правда, она острее занозы и коварна. Иные называют ее Госпожой Личин, – угрюмо кивнул император. – Но Эпабо умудрен годами. Он ей не уступит.

      Думаи