Гнев и Голод. Дмитрий Новак

заметной улыбкой сказал стрелок.

      Эльф усмехнулся.

      – Я тоже рад тебя видеть, – ответил он.

      – Как отдых? – лениво спросил Вальдман, – Приятно, наверное, хоть немного пожить, как человек.

      Он протянул Даэвину ещё одну прохладную кружку, заполненную до краёв, и подождал, пока тот наконец осушит её. Утолив жажду и изящным движением смахнув пену с губ, эльф ответил:

      – Признаюсь тебе, у меня было полно времени, я очень много думал.

      – И что решил? – с интересом спросил стрелок.

      – Что дома мне делать теперь совершенно нечего, – честно признался Даэвин, – Вернуться туда без отряда – позор, да и смысла я в этом никакого не вижу. Потому подамся в столицу, посмотрим, что из этого выгорит. Нам с тобой, надеюсь, по пути.

      Вальдман немного поразмыслил.

      – Деньги есть? – наконец спросил он.

      Кожаный кошель упал из утончённых рук на стол с приятным уху звоном.

      – Тогда по пути, – кивнул верберд, – По пути нужно будет заглянуть в одно место, оно совсем рядом, если хочешь, можешь оставить мне компанию. Может случиться так, что, там будет жарко, а лишний клинок в такое время не помешает.

      – Конечно, – ответил эльф, а потом добавил, – Кстати, Грод.

      Грод оторвался от кружки и уставился на Даэвина осоловелыми глазами.

      – Это ведь ты стрелял тогда в орка? – спросил эльф.

      Грод молча кивнул, стряхнув с ушей капли пива.

      – Почему ты тогда спас именно меня? Ведь, если бы ты отрубил руку Чёрному, когда он истязал Морохира, ты бы и меня избавил от страданий. Неужели дело было только в свинине, которой я с вами поделился?

      Грод ни секунду не задумывался над ответом.

      – А я и хотел избавить тебя от страданий, – сказал он, – я просто не попал. Да и Морохир, этот гадёныш, мне не нравился никогда. К тому же, у меня оставался тогда последний заряд, и я не хотел рисковать.

      Эльф долго молчал, а затем, не говоря ни слова, снова выпил.

      А потом они выпили ещё, затем ещё, и ещё, и ещё немного, затем начали болтать и проболтали так до самой темноты. Они не торопились, никто из них не видел смысла соваться к селянам на ночь глядя, несмотря на то, что в этих тихих краях было относительно безопасно. Одни боги знают, что творится в головах простого люда, когда наступают сумерки.

      К тому же, все трое уже изрядно перепились, а ещё им нужно было отметить победу, потому средства господ казначеев начали осваиваться, как нельзя лучше. Товарищи выпили за удачу, за храбрость, три порции отошли и на пол, в память о погибших, в особенности, о Штраухе и его ребятах.

      Потом битый час наёмники разбавляли местный чистый колорит своими радужными рассказами о пролитой крови и былых проделках. Истории всех троих блистали интересными моментами, некоторые – даже вполне забавными, но светлого в них не обнаружилось ни на грамм. Так что исчезла даже до сих пор завывавшая музыка.

      Корчмарь не стал ничего говорить, он просто оставил не раскупоренную бочку пива на столе, сгрёб в ладонь оставшиеся