Юность. Александр Омельянюк

Филиппович Назаров – худощавый мужчина в очках. По всему было видно, что он очень любит свою работу и ревностно относится к своему делу.

      Все же девчонки их класса учились на тростильщиц на местной хлопкопрядильной фабрике, хотя наверняка мало кто из них собирался потом там работать. Кто-то из них, конечно, мечтал об институте, кто-то о чём попроще, но все наверняка естественно мечтали об удачном замужестве.

      А что естественно, то, само собой разумеется, не стыдно!

      Но неожиданно стало стыдно Насте, попавшей впросак со своим вопросом брату. Видимо её прежние весьма обширные знания, в том числе в последнее время нехарактерно получаемые девушкой из газет, в этот момент перебили её свежие, незнакомые и ещё непонятные.

      – «Платон! А ты читал, что двадцать девятого мая у нас открылось крупнейшее месторождение нефти!?» – вдруг спросила она брата.

      – «Какое ещё месторождение? Я что-то не слышал!».

      – «Да вот, Силитёрское! Пишут ещё, что оно по запасам нефти стало седьмым в мире!».

      – «Какое, какое?!» – удивился старший.

      – «Да Сили…!? Фу ты, чёрт! Самотлорское!» – громко рассмеялась, на этот раз внимательней прочитавшая в газете, Настя.

      И тут же они ударились в совместные воспоминания об осенней борьбе мамы с их детскими глистами ещё при жизни семьи на Сретенке.

      – «Платон, а помнишь, как мама давала нам пить настойку из очень горького цитварного семени?!».

      – «Конечно, помню! Я ещё потом в туалете из своей задницы долго солитёра вытягивал! Сначала, правда, испугался! Но потом понял, что это их главный глист поганый!» – со смехом добавил брат.

      Но теперь Платон невольно вытягивал, а скорее подтягивал до своего уровня многих мальчишек их двора, давно и тайно бравших с него пример, как с независимого, справедливого и очень физически сильного юноши.

      Причём всегда кто-то новый, приходящий к ним во двор и ранее не знавший Платона, внешне совершенно не мог предположить в нём наличие такой большой силы. И только померившись ею и ощутив шок от непреодолимости его сопротивления, вынужденно и покорно соглашались с всеобщим мнением.

      – «Да, Платон! Недаром о тебе такая молва идёт!» – говорили одни.

      – «Платон! Вот на тебя посмотришь – парень, как парень! Особой мускулатуры вроде бы и нет?! А потрогаешь её – так сплошь железо и камень!? Ты уж очень жилистый!» – говорили другие.

      Поэтому многие мальчишки из дома Платона, видя его силу, умение хорошо бороться и зная, что тот занимается гантелями, тоже стали качать свою мускулатуру.

      Особенно это стало заметно по Коле Секунову, постепенно превращавшемуся в коренастого силача. А восьмилетний Женя Андрианов из третьего подъезда так вообще рано стал ходить на секцию борьбы.

      Но сам Платон на борьбу уже не ходил, дабы не тратить время, а занимался самостоятельно по давно купленным отцом книгам или его непосредственным советам.

      Пётр Петрович даже научил сына статической гимнастике,