Все пышечки делают ЭТО. Инга Максимовская

Полина тебя отвезет. А я приеду сразу, как досталю заказ, – боже, как же я звучу уныло. – Малыш, ну ты же понимаешь.

      – Я то понимаю, что в первый класс меня за руку повела бабушка. И вместо цветов я перла училке зефирный букет. На первый утренник меня сопровождал дед, потому что сама бы я коробку с десятикилограммовым тортом до школы не доперла. На первую дискотеку правда ты меня отвезла, а забрать не смогла, потому что у тебя в духовке стояло безе, и оно могло опасть.

      – Кир, ну я же работаю. Телефон ты хотела новый, и для твоего выступления нужна форма. Мне правда очень стыдно, но… Я чуть успеваю. Это моя работа. Мы живем на это.

      – Ты же ведь дочь магната, и можешь вообще не работать, – снова выпаливает моя любимая доченька. В очередной раз. – А форму мне дед купил, и помпоны. И если бы ты чуть чаще отвлекалась от своих пончиков, то знала бы, что телефон у меня новый уже полтора месяца. Ба купила последней модели. Мам, послушай, я понимаю, ты хочешь меня сделать счастливой. И всех вокруг тоже. Но сама ты ведь ничего не видишь кроме булок своих.

      – Однажды я пообещала, что добьюсь всего сама, – так, последний лепесток на месте. Остался совсем крошечный штрих. Карамелизированный орех нужно чуть утопить в глазури, совсем слегка. Чтобы не слетел с выпечки, но и не был вдавлен слишком сильно. Тогда он будет выглядеть, как ограненный алмазю и переливаться в любом освещении. – И твой дедушка для меня не магнат совсем. Поняла.

      – Конечно. Он просто твой папа. И он, между прочим, даже на твой дурацкий конкурс кондитеров ездил и там тобой гордился. А был бы у меня отец, он бы со мной везде ходил. Но у меня его нет. Зато есть тетя Поля, из-за которой меня вышибли из секции по плаванию, потому что устроила пожар в бассейне, и с фигурного катания меня тоже попросили, после того, как моя любимая крестная разморозила каток случайно. А еще… Я ненавижу запах ванили, которой пропах весь наш дом. Ма, я тебя очень люблю. Очень, и понимаю, что ты работаешь для нас. Но тебе тоже неадо жить, и мужа надо найти. Пусть у меня папа будет не родной, пусть отчим.

      – Кирюш, я приеду к началу, обещаю. А потом мы пойдем с тобой отмечать твое первое выступление. Только давай тему закроем пока.

      – Ма, где он? Ну живет же он где-то? Только не ври, как бабуля, что мой родитель герой, первый высадившийся на Марсе космонавт. Который превратит красную планету в цветущий оазис. Или как тетя Поля его вообще отправила на батискафе в Марианскую впадину. Я ребенок, конечно, но не дура же? Мне десять, между прочим, и я умею читать, – ну все, Корюшка вскочила на конька яростного подросткового ехидства. Характер ей достался тоже чужой. Ехидный и нетерпимый к чужим глупостям. – Мне плевать если он не герой. Просто скажи, он нас бросил, да? Из-за меня?

      – Какие глупости. Разве можно отказаться от такого счастья как ты? Кирусь, послушай… – выдыхаю я, совершено не зная, что сказать моей не по годам умной дочери. И эти ее вопросы странные. Только комплексов нам еще не хватала, а виноват в этом будет… Кто? Мужик, который знать не знает о существовании дочери. И то, что давно и думать