Соль Вычегодская. Строгановы. Татьяна Богданович

назад к дому.

* * *

      – Жданка едет! – кричали дворовые, выбегая из ворот на площадь. – То-то веселье пойдет. Орёлка уже мчался назад, пояс волочился по земле, рубашонка вся взмокла, шапку он где-то потерял, босые ноги так и мелькали, подымая тучи пыли.

      – Приехал? – кричал он издали.

      На площадь уж набирался народ и со строгановского двора и из посада.

      – Хозяина повестить надо, – сказал кто-то. – Угощенье велит струговщикам готовить.

      – И-и-х! Загуляет теперь Жданка! – весело крикнул другой.

      – Да уж на то его взять. Попразднуем.

      А струги уж совсем близко подошли. Струговщики из сил выбивались, торопились к пристани. Жданка, распахнув кафтан, стоял на носу переднего и покрикивал на струговщиков.

      – Здорово, Жданка – кричали ему с берега. Заждались. С приездом.

      – Батька! Скорей! – визжал Орёлка, высунувшись на самый край пристани.

      Струговщики, потные, загорелые, согнувшись в три погибели, мерным шагом прошли мимо пристани. Толпа отступила, пропуская их.

      Кормовщик заводил кормовое весло, поворачивая струг к пристани. На борту стоял работник с багром, чтобы ухватиться за пристань.

      Из ворот на площадь вышел Иван Максимович. Толпа расступилась перед ним. Он грузно зашагал на помост. Струг причалил. Жданка быстро соскочил на пристань и снял шапку. Орёлка бросился к нему и ухватил его за руку.

      – Ух, батька! – крикнул он.

      Данилка тоже протиснулся вперед.

      – А самострел привез? – спросил он.

      Но Жданка только отмахнулся от мальчишек, шагнул к хозяину и низко поклонился.

      Иван Максимович зорко поглядел на Жданку, кивнул и спросил:

      – Чего долго не ехал? Где соль продал?

      – На Коломне, Иван Максимыч, как наказывал, – сказал Жданка негромко.

      – И по цене по той, как я велел?

      – Не дали той цены, государь, – сказал Жданка, опустив голову.

      – Сколь же казны привез? Сказывай, – спросил Иван Максимович, не спуская с Жданки глаз.

      – Бракуют, вишь, соль – начал Жданка.

      – Зубы не заговаривай, – перебил его Иван Максимович. Сказывай, сколь казны привез?

      – Товару закупил, как ты наказывал. А казны…

      – Ну?

      – Коло двух тыщ…

      – Чего?! – крикнул Иван Максимович. Врешь, холоп. Двадцать тыщ велел я! Схоронил, пес! Лжу молвишь.

      – Истинно, государь, – заговорил Жданка. – Цены той не дали… Я…

      – Врешь, пес! – крикнул Иван Максимович.

      Он размахнулся и изо всех сил хватил Жданку по уху. Жданка еле на ногах устоял. Даже пристань закачалась. Орёлка кинулся к хозяину, но Жданка оттолкнул его, повалился в ноги и стукнулся лбом о пристань.

      – Помилуй, Иван Максимович! – закричал он. – Как перед истинным. Аль впервой.

      – А! Не впервой казну красть – закричал Иван Максимович и так пнул его ногой, что Жданка кубарем покатился по пристани.

      Иван Максимович и не взглянул на него. Он повернулся и пошел домой. Крикнул только через плечо:

      – Подь в повалушу[5]. Коробья с казной да

5

Повалуша – комната хозяина.