Умные мысли, которые делают тебя дурой. Соня Дивицкая

на сцене, в обществе, на публике ей было интересно, а с мужем, с этим конюхом у трона, она скучала до тошноты. Со сцены возвращаться в маленькую квартиренку? Фу…

      С кислой мордочкой она встречала мужа и, несмотря на весь свой артистизм, скрыть раздражение не могла. Она придумывала объяснения, типа: «мы из разных миров» или «нам просто не о чем поговорить»… На самом деле ее натура молодой здоровой самки просила новых неожиданных самцов. Лидь Иванна всегда сияла рядом с чужими мужчинами, со статусными пузанчиками, с начальниками от культуры, которые награждали ее дипломами за хорошую работу. На концертах в честь годовщины октября они сидели рядом с ней в партере, и возле этих мордоворотов она блаженствовала. Это у нее называлось удовлетворение от хорошей работы.

      Дома Лидь Иванна была другой, без грима, без прически, без той блаженной лыбы, с которой она выходила к начальству и зрителям. Между бровей появлялась поперечная засечка раздражения, вранья и неудовлетворенности, а мужичок бежал к ней, на второй этаж в коморку, так что дрожала деревянная лестница, и всегда его руки были готовы к объятьям, и он смешно, как петушок раскрылившись, охотился за своей звездой по двору. Однажды он поймал ее у бельевых веревок и на руках понес в квартиру на виду всего двора, а эта примадонна болтала ножками, брыкалась и кричала: Отстань! Пусти меня! Шоферюга вонючий!

      Лидь Иванна не любила, как пахнет ее муж, ей он вонял бензином, поэтому она не пускала его в квартиру, пока он у себя во времянке в конце двора не отмоется. Зато Галин Петровна, маленькая Галка тогда она была, наоборот, любила отцовский запах, и вместе с братом залезала в старый грузовик. Отец ставил машину в конце двора, сам ложился под кабину и постоянно что-то чинил. Всю весну и все лето он валялся под машиной, так что маленькая Галка с братом привыкли, что из-под грузовика торчат кирзовые отцовские ботинки, огромные, тяжелые… И вдруг в один прекрасный день ботинки исчезли. Грузовик стоял, а ботинок не было, отца из квартирки спускали соседские мужики, у подъезда стояла черная крышка гроба с красной солдатской звездой. Это был первый гроб, который увидела Галин Петровна в своей жизни. Второй появился, когда ей было за сорок, тогда умер ее младший брат, так же как отец скоропостижно, от сердца.

      После смерти мужа культмассовая работа у нашей старухи продолжалась с прежним рвением, остался у нее и парикмахер, и портниха, и курорты, а после смерти сына Лидь Иванна начала сдуваться, начала готовиться к смерти, сказала, что теперь наступила и ее очередь, и даже отвоевала у своей невестки местечко рядом с сыном на кладбище.

      Гроб повышал тревожность бедной Галин Петровны, ее вообще пугала эта кладбищенская тема, время от времени она пыталась с матерью договориться, звала на помощь соседа электрика, просила у мамочки разрешенья вынести гроб в сарай или даже, как бы дерзко оно ни звучало, просто выбросить.

      – …а может, нам его просто выбросить? – с надеждой она улыбалась, электрик тоже предвкушал, но старуха была непреклонна.

      – Что?! Мой гроб