Умные мысли, которые делают тебя дурой. Соня Дивицкая

так, а собрать матери вещи в больницу. Панночке тогда было восемьдесят, она приболела, и ее направили на полостную операцию.

      Конечно, риски были. Галин Петровна волновалась, как бы мать не умерла на операционном столе. Над мамочкой Галин Петровна дрожала, за мамочку она боялась с детства, еще с тех времен, когда наша Панночка придумала себе гипертонический криз, и вся семейка, отец и дочка с сыном, скакали возле нее с мокрым полотенцем, и у отца тряслись руки, когда он звонил в скорую, так что палец у него никак не попадал в диск телефона.

      И вот она бежит, открывает дверь в маленький коридорчик, отделенный стенкой от лестничной клетки, делает шаг в эту вечную тьму – и, о, боже! упирается носом в свеженький черненький гроб.

      – Из соседей кто умер? – была ее первая мысль. – Кто же это? Если только алкоголик-электрик…

      – Это мой гроб, – с достоинством сообщила Лидь Иванна, довольная эффектом. – Чего глядишь? Я сама его заказала, по каталогу, видишь, как быстро привезли. А то вам поручить ничего нельзя, сейчас как начнете рыдать, так вам и втюхают что подороже. Там одни спекулянты сидят, в ритуальных услугах. Я сразу им сказала – мне ваш шпон не нужен, я скромный человек была всю жизнь, скромно и умирать буду. Взяла себе простой, сосновый, обивка плюш. Ну и что же, что плюш? Мы за роскошью никогда не гнались, мы о Родине думали!

      – Мама! Ну зачем ты так? – задрожала бедная Галин Петровна. – Не пугай меня!

      – Я и не пугаю… Мне восемьдесят лет, я пожила. Вон, из третьего подъезда инженер умер под ножом, молодой мужчина, еще и пенсию не получал. Ты что же думаешь, я вечная?

      – Мама, мы должны настроиться на лучшее!

      – Я на лучшее и настраиваюсь. Мне лучше во сне, под наркозом, во всем чистеньком, чем мучиться…

      – Ой, мама!

      – Чем тут с вами мучиться, – уточнила старуха.

      Галин Петровна рыдала всю ночь, в последнее время она вообще много плакала, нервы у нее расстроились от усталости, от каких-то своих личных жизненных разочарований, от того, что муж поехал в санаторий без нее, от того, что внук совсем вырос, стал обедать на проспекте в поганой пиццерии со своими друзьями, и теперь никому не нужна ее воздушная шарлотка. Плюс метеозависимость, гипертония, отеки, выглядела Галин Петровна, честно скажу вам, не очень. Такая, знаете… заезженная тетка, под глазами темные круги, ей и самой давно пора было заняться своим здоровьем. Иногда она заходила ко мне, в момент панической атаки, просила, чтобы я ей померила давление. И, честно говоря, порой я прямо так и думала, как вы сейчас подумали…. Да-да, я тоже думала – еще неизвестно, кому из них быстрее пригодится этот гроб.

      Гроб никому не пригодился. Операция прошла успешно, старушку разрезали, все лишнее выкинули, ничего своего не забыли, и она вернулась домой немного похудевшая, в приподнятом настроении. Жизни ее ничто не угрожало, как сказали врачи, однако Лидь Иванна записалась в умирающие и шантажировала своей потенциальной смертью не только дочь,