Главная тайна горлана-главаря. Книга вторая. Вошедший сам. Эдуард Филатьев

колокольне», и везде его представляли как «талантливейшего пролетарского поэта, в совершенстве владеющего как тайной стиха, так и темпераментом истинного революционера». Маяковского так тогда никто не называл.

      Когда Василий Князев прибыл в Псков (в литературном вагоне редакции газеты «Красный штык»), местная газета «Набат» сообщила:

      «В четверг, в 9 часов вечера, в Коммунальном театре состоялся концерт для рабочих и красноармейцев. Хор исполнил "Интернационал", а затем поэт Василий Князев читал свои стихотворения "Песня Коммуны", "Сын коммунара", "Вперёд" и "Песню Красного петуха". Аудитория очень сердечно встречала своего поэта».

      Писатель Виктор Кузнецов (в наши уже дни) написал о Василии Князеве следующее:

      «Князев пел оды коммунистам далеко не бескорыстно. По воспоминаниям современников он мог зарифмовать любой "социальный заказ" и сшибал в редакциях не без помощи всесильного Зиновьева наивысшие гонорары».

      А Одесса осенью 1918 года стала вдруг советской, и поэт-футурист Николай Бурлюк на какое-то время превратился в красноармейца. Но в декабре власть в городе вновь переменилась, и Николая опять мобилизовали в Белую гвардию. Кто знает, может быть, этот поворот судьбы напомнил ему давным-давно написанные строки:

      «Смыкаются незримые колени

      перед моленьями моими.

      Я, тёмный, безразличный пленник,

      шепчу богов ушедших имя.

      Я не приму твой трепет ночи,

      хвала, согбенная бессильно.

      Меня заря, быть может, прочет

      работником дневною пылью».

      Глава третья

      После «Мистерии»

      Диктатура большевиков

      Наступил год 1919-ый. Уже 14 месяцев большевики находились у власти.

      3 января коллегия Московской ЧК вынесла приговор арестованному четыре месяца назад Исидору Ивановичу Морчадзе. Какой дали ему срок, данных обнаружить не удалось. Известно лишь, что осуждён он был «/70 политическим мотивам».

      А у Елены Юльевны и Эльзы Юрьевны Каган, отправившихся в заграничное путешествие, возникли сложности. Пароход «Онгерманланд» доставил их в столицу Швеции, откуда они через несколько недель перебрались в норвежский город Берген, где несколько месяцев ожидали визы.

      Андре Триоле, намеревавшийся встретить Эльзу Каган в Англии, вернулся во Францию. Аркадий Ваксберг в связи с этим недоумевал:

      «Что мешало ему самому приехать в Норвегию, почему мать и дочь добивались английской, а не французской визы – об этом мы никогда не узнаем: в записках Эльзы таких сведений тоже нет».

      Сведения эти раздобыл Бенгт Янгфельдт, написавший про мать и дочь:

      «Однако вскоре они поняли, что оказались в тупике: чтобы получить разрешение на въезд во Францию, им нужно было прожить определённое время в Англии, но для того, чтобы им открыли въезд в Англию, следовало документально подтвердить, что их впустят во Францию».

      У Аркадия Ваксберга возникли и другие вопросы:

      «Не узнаем