Мурррашки. Истории о котах и человеках. Лариса Барабанова

летали по лобовому стеклу, едва успевая сгребать очередную порцию новогодней радости.

      – Неть… Пуф-фок.

      – Пуфок так Пуфок. Значит, Пуфом будет.

      Машина затормозила у подъезда. Заглушив мотор, Люба обернулась. Поняла, что впервые за последнюю неделю дочь, задремав, спокойно дышит. Розовый нос и длинные усы торчали из-за пазухи. «Коты действительно творят чудеса», – женщина отпустила изъедающий страх.

      – Солнышко, просыпайся, приехали. – Легонько погладив по коленке Надю, она порадовалась, что в новом году их снова будет четверо, хоть в общем счёте на две лапы-ноги и один хвост больше.

      Повернув ключ, Люба толкнула дверь. Из гостиной раздавался храп. На скинутой с дивана подушке спал чёрный мопс.

      – Пончик, ты… собака! Мы же только ушли!

      Взяв очередную высокую ноту, пёс затих. Принюхался. Открыв пучеглазые, подскочил.

      – Надюш, отпускай.

      Дочь зашла в гостиную, ослабила захват. Кот в пару прыжков оказался на окне. В правом углу. Лёг, протянув приветственное «мяу».

      Мопс оживился. Побуксовав на скользком паркете, посеменил к гостю. Тот изображал отсутствие интереса. Пончик, поставив лапы на батарею, заскулил.

      – Очная ставка прошла успешно. Наш. Неси перекись из аптечки, обработаем рану около уха. – Люба повесила плащ на вешалку.

      – Я же говорила, что это он! Пуф вернулся! – Девочка, радостно прыгая, скинула туфли и побежала к окну.

      – Только не обнимай его, давай сначала помо… – не договорив, женщина наблюдала, как дом снова наполнился счастьем.

      – Мам, можно я сегодня не пойду в школу? Голова болит сильно. – Надя, свернувшись калачиком на левом боку, вытащила ногу из-под одеяла.

      – Опять? Ты стала прогуливать через день, когда учиться собираешься? – Люба потрогала лоб дочери. – Температуры нет, но лицо горит. Что-то ты часто стала хандрить. Может, конечно, переходное, подростковое… Но я не припомню, чтобы такое со мной творилось в четырнадцать. Давай завтра к врачу зайдём, надо или на больничный тебя сажать, или выходить в школу.

      – Всё знаю, понимаю. Но не могу подняться. Я ещё поваляюсь?

      Из-под одеяла зазвучало мурчание.

      – Пуф опять с тобой спит? Как он не задыхается-то так?

      – Не знаю. Не отходит от меня, прилипала. Уже пару недель, как бы ни ложилась, утром просыпаюсь на левом боку, и Пуф рядом. Мам, есть не буду, не хочу.

      – Опять голодаешь? Может, ты по ночам что-то хомячишь? Днём ничего не ешь, а щёчки наливаются.

      – Я же не Пончи, пылесосящий всё подряд. Не переживай, лекарство выпью, и всё пройдёт. – Надя нырнула с головой под одеяло и обняла мурчащего друга. Засыпая, она услышала, как опустились стакан и таблетки на тумбочку рядом с кроватью. Хлопнула входная дверь.

      Громыхнула молния, в окно застучали капли. С порывом ветра распахнулась форточка. Влажный осенний воздух ворвался в комнату.

      Надя, потянувшись, зевнула. Пошарила по кровати и нашла телефон.