Криминальное лихо. Повесть и рассказы. Александра Китляйн

быть, не надо далеко плыть, надо уметь плавать, – говаривал Иван Данилович и добавлял:

      – Да, Чичиков умел плавать в том море, по которому несла судьба, только способ избрал неудачный. Он-то имел ввиду, что плавать надо, обретя профессию, трудом, а сын понял недоговорённость по-своему: надо было быть осторожнее, скрытнее.

      Пашка поставил себе цель – научиться плавать в море жизни лучше Чичикова. Тогда же он решил, что надо знать государственные законы. Часто цитировал фразу: «Зацепил, поволок, сорвалось – не спрашивай», – сопровождая её своим смешком. Он явно сочувствовал герою, когда «сорвалось», о чём немедленно и заявил родителю и добавил:

      – Крепче держать надо было.

      Отец с удивлением посмотрел на сына:

      – Не ошибись, сынок. Запомни: ведь от способа плавать судьба зависит. Хорошо почитай, какой там итог был! Вот то-то! Да и к чему столько иметь, что и не удержишь. Главное не сколько у тебя чего-то есть, а какой ты.

      Данилыч посчитал, что всё, что нужно, объяснил и замолчал, а Павел своё ввернул, отчего отец даже крякнул:

      – Но чем у тебя больше, тем и цена твоя дороже! Разве не так? Скажи честно? Чего правду-то скрывать? А у себя самого каждый – Такой! Дед Григорий так говорит. Значит, каждый себе цену устанавливает, в том числе через материальный эквивалент.

      Не под влиянием ли своего «кумира» Чичикова подросток развил в себе привычку выявлять в других пороки, скрытые, тайные мотивы поступков? Его гордыню подпитывал человеческий переполох, нервы, вылезающие наружу, осознание, что это устроил он, Паша. Его стали побаиваться в старших классах за желание обнажить то, что всякий держит в себе, подкосить. Разоблачения помогали чувствовать себя комфортнее, лучше, умнее многих. Подспудно, или на самом деле, он рано ощутил давление государственной машины в виде узких перспектив и непонятных ограничений. И ему нравилось, хотя бы на словах, противостоять ей, « разводить» зарегламентированное (он чувствовал это, как никто) сознание людей, ёрнически выкидывая фразы и уродуя произношение, задавал вопросы:

      – А вы что сами – то пионэром по убеждэнию стали? У кого Ленин не идеал? А вы к светлому будущему себя как пристроили? Ну, попробуйте воспитать из меня человека будущего. Я идиалистым быть не хочу.

      Вступая в комсомол, пошутил, объясняя мотивы происходящего:

      – Куда люди, туда и Марфа крива.

      – Это ты-то Марфа крива? – хохотал закадычный дружок Тимур.

      Пашка скривил рот, свернул набок нос и высунул вдобавок язык. Укатал всех. И, когда его вызвали пред очи комитета комсомола, он опять изобразил «Марфу криву» и почти задом вошёл в кабинет, сопровождаемый смехом. Но там сидели все свои: организатор по внеклассной и внешкольной работе, который не хотел сам себе снижать показатели воспитания, поэтому промолчал, ребята из комитета комсомола, давно привыкшие к его выходкам, считавшие их издержками