Жилец. Владимир Михайлович Скрипник

допил вино, спрятал в сумку пустую бутылку, негромко произнес:

      – Похоже, это было не для меня.

      – Почему? – Удивленно спросил я.

      – Сегодня все менялось так быстро, что, я практически не успел сделать ни одного путного мазка.

      Оба замолчали. Сумка уже была собрана, но Давид не спешил трогаться в обратный путь.

      – Я когда вижу эту фантасмагорию, впадаю в трудно передаваемое состояние, мне хочется запечатлеть это небо, эти цвета на холсте, разумом я понимаю, что невозможно и не стоит пытаться, а все равно пишу, и, что интересно, краски слушаются меня, почти сразу я нахожу нужные и как надо смешиваю их.

      Дод сделал глубокую затяжку и выдыхая папиросный дым мечтательно продолжил:

      – Я бы назвал состояние вдохновенным, если бы знал, что это такое вдохновение.

      Дод погасил папиросу и обращаясь ко мне, спросил:

      – Ладно, я пишу картину, а с тобой что происходит?

      Я немного смутился и после паузы сказал:

      – Я в это время сочиняю стихи, нет, это неверно, я не сочиняю, они во мне рождаются, точнее, они приходят ко мне, я их слышу, они прекрасны, они живут во мне, я их повторяю, наслаждаюсь, а потом постепенно куда-то уходят и к следующему вечеру я их почти не помню, но я уверен, что эти стихи не приходят просто так, нет, они что-то во мне меняют и каждый раз я немножко, но всё-таки становлюсь другим, немножко лучшим что ли, а как это происходит, не могу объяснить, мне слов не хватает.

      – Сегодня тоже были стихи?

      – Да!

      – Ты можешь прочесть?

      – Не знаю, сейчас попробую.

      Я начал читать. Дод медленно встал и молча стоял с закрытыми глазами все то время, пока я читал, мне даже показалось, что он перестал дышать.

      Неожиданно для себя я замолчал. Оказалось, что дальше читать нечего, а то, что только прочел, исчезло. Я ничего не помнил. По телу прокатилась волной мелкая дрожь, во рту пересохло, закружилась голова, и чтобы не упасть я оперся руками о землю. Дод с тревогой смотрел на меня.

      – Тебе плохо? Я могу тебе помочь?

      – Нет, уже само проходит, только тошнит. – Тихо проговорил я и без сил сел на землю. Холодный пот заливал мои глаза.

      – С тобой такое часто бывает? – Спросил встревоженный Дод.

      – Нет такое впервые, но ты не волнуйся, я откуда-то знаю, что сейчас все пройдет.

      Дод молча внимательно смотрел на меня и, докурив очередную папиросу, спросил:

      – Ты кому-то кроме меня такие произведения читал?

      – Нет, ты первый.

      – Я думаю, что эти стихи адресованы только тебе одному, зачем я не знаю, но думаю, что ты впредь вообще не должен их никому читать.

      Дод опять закурил. Я обессиленный сидел, прижавшись спиной к теплой поверхности старого террикона. Самочувствие быстро улучшалось. Я встал на ноги и стоял слегка покачиваясь.

      – Саша, а ты сам стихи пишешь? – спросил Дод.

      – Нет! – растерявшись от неожиданности,