Жилец. Владимир Михайлович Скрипник

искажает восприятие жизни, делает ее проще, но бесцветнее.

      – А вот ты? Ты же художник. Тебе вино не мешает ее воспринимать? – Спросил я.

      – Э-э! Я другое дело, наоборот, без вина жизнь не воспринимаю вообще.

      Давид достал из кармана папиросы и спички. Папиросу он достал сам, а со спичками я помог и заметив, как я это сделал, неумело прикрыв руками огонек от ветра, Давид не стал предлагать мне закурить. Сделав глубокую затяжку, Дод, глядя вдаль, толчками выдыхал дым. Лицо его было озабоченным, неожиданно спросил:

      – А мать?

      – А что мать? – я удивленно посмотрел на него.

      – Ну, матери дерзишь?

      От неожиданности я покраснел.

      – Нет! – невольно ответил, и тут же поправил себя: – До сегодняшнего дня почти не дерзил, а сегодня… Вообще-то, она хорошая, но стала меня раздражать, лезет, куда ее не просят, со своими заботами и советами, можно подумать, я без нее не разберусь. Неожиданно для себя я это сказал с раздражением и тут же почувствовал себя неловко.

      – Ничего, это все нормально, – успокоительным тоном произнес Давид, – главное, не переступить черту, а то потом себе не простишь никогда.

      Взял стакан, выпил почти половину и, поставив на место, грустно добавил:

      – Я знаю, что говорю. А нормально потому, что у тебя в жизни наступил переходный, или, по-научному, пубертатный период. Слышал о нем?

      – Да так, кое-что. – я неуверенно пожал плечами.

      – Расспроси отца или старшего брата, они в курсе и тебе расскажут все что нужно.

      – У меня нет отца и нет старшего брата, были конечно, но их обоих уже нет в живых. Отец умер, брат погиб на шахте. Остались мы с мамой вдвоем.

      – Извини, брат! Никак не научусь не попадать в такие ситуации. Ладно, давай я тебе кое-что расскажу, может пригодится.

      И Давид долго, подбирая слова, рассказывал о том, как мальчики становятся мужчинами и что сопровождает этот переход. Мне особенно запомнилась фраза: «Перерасти из мальчика в мужчину – дело нехитрое, это процесс природный, все через него проходят, а стать мужчиной, настоящим мужчиной, знающим, что такое честь, ответственность за все, что происходит в его жизни, в жизни зависящих от него людей, –это удел немногих.

      Раньше таких людей было больше, и их везде уважительно выделяли, называли рыцарями или джентльменами, а они носили эти звания с гордостью, как большую награду, а теперь их стало гораздо меньше.

      – Я Дон Кихота перечитал несколько раз и каждый раз, как первый, удивительная судьба удивительного человека, описанная удивительным писателем. Интересно, в настоящее время есть рыцари, или это предания старины глубокой.

      Давид с интересом посмотрел на меня и продолжил:

      – Сейчас в смысле этого понятия ничего не изменилось, только изменилось отношение к нему окружающих, и сегодня рыцарями называют людей, выбивающихся из общей массы, не таких, как принято, и звучит это порой, как снисходительная насмешка.

      – О! Сейчас солнце подойдет к горизонту, а ты даже холст не