Без тебя я не я. Маша Брежнева

не какую-нибудь твою бывшую.

      Наверное, меня перекашивает при этом слове, но я быстро прихожу в себя и снова натягиваю улыбку на лицо.

      – Нет, подругу младшей сестры. Она тоже такой ураган, но похлеще будет. И пожестче.

      – Если ты за пожестче, то это не ко мне, – подкатывает глаза и обнимает свой ноут.

      – Нет. Все нормально. Я не про «пожестче».

      – Ну и супер. А теперь Кира идет делать отчет.

      ***

      Мы с ней выходим из офиса чуть раньше, чтобы успеть перехватить хоть что-то на ужин и не опаздывать. Кира волшебным образом преображается к вечеру: распускает волосы, красит губы, переобувается в лодочки, найденные в тайнике под столом. Вообще с ней удивительно легко, словно я знаю ее не четыре дня, а десять лет. Порой она кажется мне похожей на Соню, порой – на ее подругу Эрику, но главное – на меня самого.

      Нам достаются какие-то крутые билеты от спонсоров, сидим на чудесных местах, кайфуем, очень тихо время от времени переговариваясь.

      – Тебе не кажется, что это слишком высокое искусство? – Кира едва сдерживает эмоции. Ей, судя по всему, такое не особо заходит, но «культурное просвещение» же.

      Я тоже не скажу, что в диком восторге, но спектакль прикольный. Наверное, Женька бы оценила, это прям в ее стиле.

      Отвлекаюсь от спектакля совсем на чуть-чуть, чтобы окинуть взглядом зал, а когда вновь возвращаю взгляд на сцену, там появляются новые актёры. И за долю секунды в моей голове происходят дикие вспышки, ослепляющие и оглушающие.

      Глаза в глаза.

      Кажется, она на мгновение забыла свой текст, но быстро опомнилась.

      Женька…

      Какая же ты красивая, Жень. Ещё лучше, чем когда-то была. Такая взрослая, такая привлекательная девушка. Нежная, но страстная, и огонь и лёд в одном.

      Не разрываем наш зрительный контакт. Она всегда умела говорить со мной одними глазами.

      И сейчас. Этот диалог, понятный только нам двоим. Все, что мы говорим про себя друг другу, но понимаем без лишних объяснений.

      – Привет.

      – Привет.

      – Ты в Москве?

      – Как и ты.

      – Твоя прическа…

      – Я изменился.

      – Я тоже. Тоже изменилась.

      Она играет, продолжая выполнять свою любимую работу. Блистает на сцене, и я смотрю теперь только на неё, ничего больше не замечая. Волосы. Теперь они не такие ярко-рыжие, как раньше. Она когда-то красилась в яркий цвет, как у моей сестры, а сейчас вернула натуральный, естественный. Русый. И не могу еще раз не сказать про себя, как же сильно она повзрослела за эти два года. Мы знакомы с ней… сколько? Даже не помню. Её отец был другом моего, они вместе продвигались по службе в МЧС, пока Женькин папа однажды не остался навсегда на спецзадании… Мой батя всегда ценил ту дружбу и старался помочь семье погибшего товарища, и я сталкивался с младшей из семьи Миллеров регулярно. Правда, сначала она мне абсолютно не нравилась, слишком маленький был для любви тогда. А вот в самом конце учебы в школе я вдруг понял, что именно от этой девчонки с ума сойти готов.

      Моя первая. Ее первый.

      Четыре