Время, которое рядом. Зульфия Полевода

кунжута, щедро намазанные сливочным маслом, тоже смотрелись аппетитно.

      Ирка нервно сглотнула, нащупала мелочь в кармане куртки и выбралась из-под одеяла, чтобы сходить к проводнице за чаем. Старушка поймала Иркин голодный взгляд и попросила:

      – Девочка, может, и мне чайку возьмёшь? А то я старая, руки-крюки, да ещё и поезд вон как качает. Пока донесу, сама обольюсь кипятком и кого-нибудь оболью.

      Ирка налила старушке чай в кружку с толстым рыжим котом, а себе – в казённый стакан с подстаканником. Та поблагодарила и вручила ей чашку с куриными крылышками и бутерброд с маслом. Ирка не стала отказываться. Она еле удержалась, чтобы не вцепиться зубами в крылышки. Медленно съела их, потом так же медленно сжевала бутерброд и запила его сладким чаем. Вымыла чашку и вернула её старушке, поблагодарив за угощение.

      После еды захотелось курить, и она полезла в сумку. Бутылка водки призывно поблёскивала. Ирка натянула куртку, положила в карман пачку сигарет. Потом быстро огляделась, сунула бутылку под куртку и воровато прихватила пустой стакан в подстаканнике.

      Выйдя в тамбур, Ирка закурила. Жадно втягивая дым, она размышляла о вчерашнем. Её снова охватывала паника: а что если тот мужик и вправду умер? Что если кто-то из соседей всё видел? А если полиция уже знает, куда Ирка направляется, и встретит её прямо на вокзале в Борисоглебске?

      Ирку потряхивало. Она открыла бутылку, налила себе полстакана водки. Залпом выпила, поморщилась, выдохнула, прикрыв рот рукавом куртки. Так она и стояла, нюхая тонкую мягкую кожу, и думала: «Зачем я побежала? Почему не вызвала скорую? Он ведь ещё был жив, он шевелился. Посадят. Меня теперь посадят. И Ваньку я не увижу. А если и увижу, то ему сейчас-то на меня плевать, а уж после тюрьмы и подавно».

      Глава 4

      В своём последнем бою пятнадцатилетняя Ирка несколькими ударами отправила соперницу в нокаут. Но это была Пиррова победа, означавшая, что с боксом покончено: последний из ударов оказался настолько сильным, что соперница больше никогда не вернулась на ринг. Три месяца она пролежала в коме. Потом пришла в себя, но так и не восстановилась: год в состоянии овоща, ещё пару лет в инвалидном кресле и смерть.

      Ирка ещё какое-то время тренировалась, надеясь, что забудет о случившемся, а та девчонка выздоровеет и всё будет хорошо. Но хорошо уже не было. Её не обвинили, но каждый день она сама обвиняла себя. Именно тогда начались панические атаки, и любая тренировка становилась мукой. Дошло до того, что она не могла ударить даже грушу: встав в боксёрскую стойку, начинала задыхаться, пульс зашкаливал, в глазах темнело.

      ***

      Ирка заплакала, вцепилась зубами в рукав куртки. Она не могла унять слёз, всхлипывала, бормотала: «Посадят же, Господи, посадят!» – и снова рыдала. Подумала о матери.

      Ирка не могла тратить времени на глупости, ведь мама хотела, чтобы её бестолковая дочь хоть чего-то добилась в жизни. Училась с ленцой, да и некогда было, она отдавала все силы спорту. Тренер считал, что у Ирки отличный