Время, которое рядом. Зульфия Полевода

боль. Связки, что ли, потянула? Потрясла ногой. Вроде бы боль ушла, ничего страшного.

      Мужик засуетился, заизвинялся и стал отряхивать Иркину куртку. Ирке вдруг показалось, что он попутно шмонает её. Она сунула руку в карман: ключей не было. Так и есть – карманник!

      Взбесившись, Ирка левым боковым саданула помощничку в челюсть, потом, поднырнув, двинула апперкотом в подбородок. Она вложила в удар всё раздражение, накопившееся за день. Лязгнули зубы, и мужик, неловко взмахнув руками, рухнул на асфальт и отключился. Ирка злобно выругалась, с отвращением стала проверять его карманы – домой как-то надо попасть!

      Что-то звякнуло, она выгребла всё, что нашла, подсветила телефоном – мелочь и связка ключей, причем явно не от её квартиры. Наткнулась на какую-то корочку – удостоверение или пропуск. В телефоне мужика не было ничего интересного – в эсэмэсках пусто, номеров мало, да и то чёрт-те как подписаны. В дрожащем свете фонарей не разобрать, что написано в удостоверении. Впрочем, она сверила фото, посветив на мужика, валявшегося без сознания на грязном мокром асфальте, – одно лицо. Ирка сунула документ в нагрудный карман своей куртки, намереваясь попозже рассмотреть фамилию владельца, и продолжила поиски. Своих ключей она не нашла.

      Ирка ещё раз выругалась и пнула мужика. Тот слабо пошевелился, но не очнулся. Ирка развернулась, готовая вернуться к маме и сдаться на её милость, – не будет же мать язвить, когда дочь пришла грязная и голодная.

      И тут Ирка увидела свои ключи: они лежали на крыльце, еле различимые в неверном свете пыльной лампочки. Она наклонилась, подняла связку и собиралась открыть подъездную дверь, но тут же вспомнила, что уже несколько минут перед подъездом валяется мужик, которого она вырубила.

      Она кинулась к нему, подняла его голову с ледяного асфальта, но почувствовала, как пальцы дотронулись до чего-то липкого. Ирка подсветила телефоном: там, где перед этим лежала голова мужика, масляно поблескивала маленькая тёмная лужица. Она вздрогнула: «О боже, опять!» Её ладони, вымазанные кровью, разжались, и голова мужика глухо стукнулась об асфальт.

      Ирка резко встала и пошла к домофону. Непослушной рукой, совсем ватной от страха («Страшила Мудрый», – пронеслось в голове), она открыла дверь и стала медленно подниматься к себе. Уже на лестничной площадке второго этажа до неё окончательно дошло, что, возможно, она убила человека – пусть и по неосторожности, но без всякой причины. Ирка в один миг взметнулась на третий этаж и влетела в квартиру.

      Она нашла большую спортивную сумку, оставшуюся ещё со времен занятий боксом, закинула туда футболки, бельё и водолазку со свитером. Принялась искать паспорт и деньги: после вчерашней тусы квартира выглядела так, словно по ней прошла дикая орда. Сначала в ящике шкафа нашёлся паспорт. Деньги искала дольше. Наверное, в пьяном угаре она боялась, что кто-то из гостей подхалявится под шумок, вот и перепрятала всю пачку внутрь матраса.

      Сердце стучало где-то в горле, в ушах – бешеный пульс, звуки приглушенные, словно доносились из-под воды, трудно