Колхоз. Назад в СССР. Книга 3. Павел Барчук

расходиться, – Крикнул я Андрюхе на бегу. – Тогда он сосредоточится на ком-то одном.

      – Вот тебе надо, ты и расходись, – Переросток явно опасался, что целью Лютик выберет его, а потому продолжал нестись рядом.

      Мы уже значительно удалились от кладбища, и бежали по главной улице Зеленух.

      Бык не отставал, хотя держался на расстоянии в несколько метров. То ли его прикалывал сам процесс, то ли бежать быстро было лень, то ли он ждал пока жертвы выдохнутся и остановятся. Тогда нас останется просто добить.

      Вот как раз в этот момент я и заметил в одном из палисадников толстое, высокое дерево.

      – Все. Моя конечная станция. – Крикнул я Переростку и прямо на ходу, не останавливаясь, перескочил через забор, а затем взлетел на спасительную грушу. Опыт имеется.

      То, что это – груша, я понял лишь оказавшись на максимально доступной высоте. Ровно, как и о любви Лютика к данному виду фруктов, я тоже вспомнил в тот момент, когда бык резко притормозил, глядя на нас с деревом красными глазищами.

      – Твою мать… – Никогда в своей жизни я не приносил эту фразу с таким глубоким эмоциональным окрасом.

      Андрюха происходящего уже не видел, он умчался вперёд. Видимо, со страху, братец не понимал, что отстали и я, и бык. Но услышав мое высказывание, он на ходу оглянулся назад, пытаясь понять, почему оно звучит у него за спиной, а не рядом. Это было его роковой ошибкой.

      Вписался в стоящую на пути берёзку братец красиво. Ровно, как шел, так и впечатался в дерево с разбега.

      Скорость была немаленькая, поэтому Переростка откинуло назад. Улетел он, в соответствии с лучшими традициями, подкинув ноги вверх, в ближайшие кусты. Мат, шум и треск веток свидетельствовал о том, что приземление было жестким.

      Но главное, к басу Переростка добавился тенор Матвея Егорыча.

      – Слез, придурошный! Да слезь, говорю! Вот откормил тебя Виктор!

      Походу, совесть у Матвея Егорыча все же имелась. Убежав от Лютика, он на середине дороги остановился и засел в кусты, ожидая нас с Андрюхой. По крайней мере, хотелось надеяться, что руководила его поступками совесть, а не желание дождаться, когда бык отыграться на ком-то одном.

      Естественно, братец именно в эти кусты свалился.

      Возможно, и даже вполне логично, на данном этапе история должна была бы закончится. Я – на дереве. Мои компаньоны – в кустах. По идее, быку пора успокоиться и пойти по деревне дальше. Утром его бы обнаружили и вернули на место. Или, если следовать мнению деревенских, будто любая скотина знает, где ее дом, Лютик мог сам добраться до своего места дислокации. Но нет. Мы находились в Зеленухах. А Зеленухи прокляты. Факт этот уже известный.

      Да ещё чертова груша. Почему это не могла быть яблоня? Дуб? Берёза? Что угодно. Хоть мексиканский кактус. Нет, же. Из всех возможных вариантов я выбрал именно грушу.

      Поэтому, события не только не остановились, замедляя свой бег, но и ускорились,