Третий берег. Книга первая. Александр Петрович Шлыков

его нельзя описать математическим языком. Конечно, это моё личное мнение, но всё-таки. Однако заметьте, отсутствие любви не мешало Храмову эксплуатировать Маклевич без зазрения совести.

      – Это тоже по вашему собственному мнению?

      – Ну, у меня сложилось такое впечатление. Да ладно, все это видели. Впрочем, Анну такое положение, похоже, не очень напрягало. Может даже, её всё устраивало.

      – А я смотрю, вы не очень одобряете Храмова в этом вопросе?

      – Я уважаю его как учёного. Я преклоняюсь перед его гением… – Хоменко замялся. – Но Аню было жалко. Алексей Владимирович плохо подходил на роль человека, рядом с которым женщина могла бы обрести счастье.

      – А вас самого, часом, не интересует Маклевич? Как женщина?

      – Ну что вы, у меня есть невеста, у нас скоро свадьба. А к Ане я испытываю дружеские чувства. Я и к Храмову их испытывал, мы ведь почти четыре года работали вместе, за такое время люди не могут не привязаться друг к другу.

      – Но Храмов, если верить вашим же словам, очень привязчивым не был?

      – Храмов, я повторяю ещё раз, гений, его нельзя измерять общим шаблоном. Но он помешался на своём проекте и жил последние годы только ради его успеха. Мне кажется всё, что не касалось претворения в жизнь этой идеи, Алексея Владимировича не интересовало.

      – Да, жаль, мне с таким персонажем познакомиться не удалось… – Тараборов вздохнул.

      – Не факт, что это знакомство доставило бы вам удовольствие, – усмехнулся Хоменко.

      – Вы можете идти, Василий, – сказал Андрей, решив не реагировать на последнюю фразу своего собеседника.

      Хоменко встал со стула.

      – Подождите, – вдруг остановил его Тараборов, когда парень уже взялся за ручку двери.

      Василий замер.

      – Если я задам «правильный вопрос» – почему взорвалась установка, какой ответ вы мне дадите?

      Хоменко развернулся. Затем он сделал несколько шагов и снова уселся на стул.

      – Я могу лишь высказать свои предположения, – сказал Вася, глядя прямо в глаза Тараборову.

      – И каковы же они?

      – Я думаю, у Храмова получилось. Как я уже говорил вам ранее, взорваться с такой силой наша машина не могла. Но давайте вспомним, для чего она создавалась. Установка предназначалась для получения энергии. А много энергии – это всегда риск её внезапного высвобождения. Вот я и думаю – Храмов получил свою энергию. И она его убила, – Василий как-то нервно дёрнул подбородком. – Правда, так думаю только я. Авторитеты с этим не согласны. Яковлев, например, считает, что Храмов так и не смог осуществить «зажигание».

      – А вы, значит, не любите соглашаться с авторитетами? – в голосе Андрея промелькнул намёк на одобрение.

      Хоменко усмехнулся.

      – Я думаю, Яковлев настаивает на таком выводе, потому что у него самого ничего не вышло. Он же не смог продолжить работу Храмова. Но, естественно, открыто спорить с таким корифеем, я не собираюсь. Во-первых, он действительно колосс в науке, а во-вторых, спорить с Иваном