Третий берег. Книга первая. Александр Петрович Шлыков

ведь её воссоздали в точности. Плюс участие Яковлева, учёного с мировым именем…

      – Да бросьте вы! Я, конечно, очень уважаю Ивана Андреевича и считаю его величайшим учёным, но Храмов… – Хоменко понизил голос и приблизил своё лицо к лицу Тараборова, – я как-то заглянул в его тетрадку… знаете, такую обычную тоненькую тетрадку. Алексей Владимирович её всегда в кармане халата носил, и всё время в неё что-то записывал. И никому никогда не показывал. А тут раз, и забыл в курилке на подоконнике. Правда, сразу же вернулся за ней, но я успел глянуть.

      – И что? – спросил Тараборов, тоже понизив голос.

      – Да ничего! – губы Васи растянулись в широкой улыбке. – Алексей Владимирович даже не рассердился. Просто рассмеялся.

      – Почему? – Андрею вдруг стало жутко интересно, почему Храмов рассмеялся.

      – Знаете, я всё же институт с красным дипломом закончил, – Василий передёрнул плечами. – Не дурак, вроде. Но там такое было… отдельные уравнения как бы и понятны… а в целом – математика на уровне парадоксов! У Храмова было какое-то шестимерное мышление. В буквальном смысле. Не думаю, что кто-то ещё сможет так мыслить. Не побоюсь громких слов, скажу – Храмов не рассчитывал, он творил! Творил цифрами!

      – Ясно… как вы думаете, могла установка взорваться из-за особенностей конструкции?

      Василий ответил не сразу. Он поёрзал, повертел головой, пытаясь видимо посмотреть в окно, которого в кабинете Аринова и в помине не было, затем снова наклонился к Андрею.

      – По моему мнению, а я в этом немного, да разбираюсь, всё-таки сам руку приложил к созданию агрегата, взрываться там было нечему. Провода, считай, одни, хоть и толстые. Облучиться в Главном кольце, это запросто, если под поле попасть. А взорваться… нет, невозможно. Самая опасная часть конструкции – криогенные охладители, но мы использовали новый принцип, исключающий какие-либо эксцессы. К тому же там везде трёхступенчатая защита. Храмов очень много внимания безопасности уделял. А самое главное, даже если бы случилась авария охлаждающей установки, произошёл бы не взрыв. Просто весь комплекс, на хрен, превратился бы в ледышку. В такое большое мороженое, фруктовый лёд… – Хоменко ещё ближе наклонился к Андрею. – Только поймите же вы! Вы все, наконец, поймите. Никто из живущих на этом свете не может даже приблизительно представить возможности устройства Храмова в работающем состоянии. Алексей Владимирович в тот раз произвёл ЗАПУСК. Вывел свой генератор на рабочий режим. Осуществил то самое «зажигание», ради которого мы все работали. Так что могла установка взорваться, или не могла, это неправильный вопрос.

      – А какой вопрос тогда правильный? – совсем шёпотом спросил Андрей.

      – На вашем месте, – сказал Василий, откинувшись на спинку стула, – я бы спрашивал, почему она взорвалась?

      Хоменко резко выдохнул.

      – Понятно, – кивнул Андрей и посмотрел на Васю так, будто тот внезапно превратился в «неведому зверушку».

      – Василий, а этот ЗАПУСК, как вы сказали… он что же, был