Знаешь, так хочется жить!. Дмитрий Чибирев

которая сама и вызывала скорую – пожалуй, самая стандартная ситуация для того времени. Но были и другие, более тяжелые случаи, когда после очередного скандала и ухода в запой мужа, жена наносила ему ножевое ранение, неожиданно для мужчины, со спины либо сбоку, а иногда даже, когда мужчина спал. Они приезжали обычно на эти вызовы после либо выписки такого пациента из хирургического отделения стационара, либо после приезда простой врачебной бригады. Было что-то нечеловеческое именно в таких проявлениях жестокости по отношению к ближнему, даже дьявольское – ударить исподтишка, совершенно не ожидаемо, хотя, по большому счету, все в таких эпизодах было не по-человечески.

      Но были и другие, пожалуй, еще более тяжелые для восприятия психикой, случаи. Это были вызова при острой шизофрении.

      Когда это было обострение какого-то вялотекущего процесса, они просто делали укол нейролептика и седативное и, дождавшись наступления фармакологического сна, уезжали. Но иногда это были случаи так называемой «шубы» – первые проявления шубообразной шизофрении. Чаще всего это были совсем молодые люди – юноши, девушки лет 17-19, и вот тогда было особенно тяжело на душе. В самой атмосфере квартир, где жили эти несчастные, совсем еще молодые люди, была какая-то непонятная и потому тревожная тяжесть. Как ни странно, родители и обстановка этих квартир на вид были вполне благополучные, но Ольга совсем не чувствовала в них любви, в отличие от тех случаев, когда она работала одиночным фельдшером и приезжала на обыкновенные вызовы, например, с высокой температурой. На вызовах с юношеской шизофренией у нее не было ощущения заботы, а наоборот, ее сердце тогда сжимал холод, исходящий от угрюмых, как будто бесчувственных, хотя и немного напуганных лиц родителей этих молодых людей. Конечно, так было не всегда, порой они приезжали на вызовы в семьи, где все было пропитано заботой и любовью, и тогда они засиживались у таких пациентов. Их врач-психиатр подолгу объяснял, что и как делать родителям, а они с фельдшером в это время пили чай на кухне, любезно предложенный родителями их пациентов. Тогда на душе был покой, а в области сердца она ощущала благостное тепло.

      Воспоминание об этом периоде своей жизни заняло всего несколько секунд, и вдруг в голову пришла шальная мысль – а не сошла ли она с ума? Но вспомнив то, что ей говорил тогда, совсем еще молодой и неопытной фельдшерице, их бригадный врач-психиатр – умудренный опытом и с богатыми знаниями доктор, она, вначале встревожившись не на шутку, успокоилась. Венер Олегович говорил тогда о критериях реальности, и, применив их сейчас к своей ситуации, она поняла, что с ума она не сошла.

      Тут к ней подошла женщина, «проявляющаяся» после нее, на бейдже которой было написано: «Наталья» – и, ласково обняв ее за талию, спросила:

      – Как ты, Оля?

      – Да, нормально, Наташа, спасибо. Как ты?

      – Отлично! Знаешь, ты не отчаивайся, что не получается высказаться, главное, не бросать делать попытки, я чувствую, что на этом тренинге мы все вместе