Июньские зорьки. Лариса Викторовна Шевченко

быть, ни любовью, ни ласкою

      На земле не отмечен тот был,

      Чью могилу засыпали наскоро,

      Тут же снег ее припорошил.

      Пробирается к небу возвышенность,

      Что меж памятников и крестов.

      Всех сравняла земля: нету нищих здесь,

      Нет порядочных, нет подлецов.

      И достоин здесь каждый сочувствия,

      Здесь не делят людей на сорта.

      Над холодной сверкающей пустошью

      Здесь последняя их высота.

      Снежинки.

      Какое чудо! Словно светлячки

      Мелькают редкие снежинки,

      Зовут к успокоенью, к жизни.

      К надежде грусть моей строки.

      И снег и солнце, небо ж все синей,

      Снег с радужным дождем в отожествленье,

      Но легче, серебристей и звучней,

      И каждая снежинка, как мгновенье.

      Я не поймаю их никак рукой,

      Они то вверх, то вниз летят по ветру,

      Но есть в них относительный покой

      В сравненье с сердцем, в нем – покоя нету.

      Посвящаю Рожко Лидии

      Вечер

      Помню я: у дома вечером

      Под ракитою стою,

      И снежинки с Пути Млечного

      Я ладонями ловлю.

      Как звенят они серебряно

      В колосках июльской ржи.

      Блестки счастья сыплет небо мне

      С неразгаданной межи.

      Я смотрю, как рожь колышется,

      Сколько в поле красоты.

      Хорошо от сена дышится,

      Коль в нем – разные цветы.

      С освещенными комбайнами

      Заиграет в прятки тьма,

      Серебро от звезд туманное,

      Ссыпят с хлебом в закрома.

      Костер.

      Цвет розовый в полутонах, -

      Костра веселого основа,

      Но если искры есть в глазах –

      Душа еще гореть готова.

      Но помню девочку одну,

      С которой я училась в школе,

      Там, за малейшую вину,

      Она страдала поневоле.

      Я помню глубину ту глаз,

      Что исходила пеплом тусклым.

      Не знал принципиальный класс,

      Как горько девочке, как грустно.

      Она училась кое-как.

      Такие были не в почете,

      Таких вогнать старались в мрак,

      И душу оторвать от плоти.

      А, акварелей все цвета

      Никто в девчонке не заметил,

      Не оценил, что доброта

      Превыше есть всего на свете.

      Девчонка эта, втихаря,

      Жалела каждую букашку,

      В ее душе плыла заря:

      Цвели там васильки, ромашки.

      Под ласковым зари огнем,

      Ах, я зашла к девчонке в гости…

      Отец гонялся с топором

      За матерью, дрожа от злости.

      Был на лице его костер,

      Глаза – как пламенные искры…

      А я все слышу до сих пор

      Как говорит учитель чисто:

      «Кто не горит, тот лишь коптит».

      И плакала девчонка тайно,

      Она, невзрачная на вид,

      Коптила на земле печальной.

      Волны.

      Нахлынут волны как-то сразу,

      Притихнув, катятся