Фантом Я. Ольга Устинова

ведь», – пока не встретил гневом горящие очи, и гренадерской бранью разверзлись уста главнокомандующей отделением.

      Тимка зашептала Марье Павловне:

      – Пойдем быстрее. Нас, брюхатых, увидят, влетит больше, чем им всем.

      Крадясь позади толчеи вокруг Люды, Тимка и Марья Павловна переживали страх быть опознанными. Последнее, что ухватила Марья Павловна краешком глаза, обернувшись, – уносимую на потрепанном пальто мужа четырьмя сочувствующими женщинами Люду из десятой. И плетущегося вниз по лестнице в пьяной обиде и удивлении верного ее супруга.

      Еще шли дни, сменяя однообразие однообразием.

      Тимке передали кодеин. На радостях Тимка, воинственно настроенная против своего кашля, глотнула огромную таблетку с супердозой. Вышла в коридор, ободренная надеждой. И через пяток минут, что называется, вползла обратно, бледнее полотна, и улеглась наискосок койки, не в силах подобрать ноги на кровать.

      Марья Павловна бросилась искать дежурную сестру.

      – Не надо, – остановила ее у двери Тимка. – Кричать будет, что сами лекарства принимаем.

      – Тебе необходимо, – огрызнулась Марья Павловна и рванулась в коридор к столику дежурной медсестры.

      Сестра попалась мягкая. Встретила Марью Павловну наредкость несурово. Взглянула, что с Тимкой, выяснила тайну кодеина, вернулась с историей болезни. Впервые за много дней там были внесены пометки старшей сестрой – каких лекарств нет в аптеке. Так Тимка и Марья Павловна окончательно раскусили, отчего не слабеют их недуги. Дежурная сестра, в нарушение устава, выдала Марье Павловне и Тимке полную информацию. Еще и возмутилась: «Да ну их. Разве можно не говорить больному, что прописано». Тимке дала совет: «Не принимайте кодеин большими дозами. Наркотик. Разделите таблетку на части и пейте постепенно». Марье Павловне посоветовала: «Напишите домой. Может быть, кому-то из ваших родных удастся достать эти препараты».

      Марья Павловна, осознав, что все это время только воображала себя лечимой, задыхалась в эту ночь особенно сильно. Тимка, глядя на нее, прослезилась:

      – Позвонила бы ты мужу. Телефон в коридоре. Помрешь ведь от переживаний.

      Марья Павловна призналась:

      – Он у бабы живет. Я бы позвонила, да телефона не знаю.

      Марья Павловна написала письмо свекрови и поискать препараты попросила.

      Через пару дней после инцидента с кодеином, в свой всегдашний вторник, появилась терапевт. Она не пошла к окну, с двух сторон которого стояли койки Тимки и Марьи Павловны. Она присела на стул у койки вновь прибывшей в многолюдную палату женщины, что, по правилу обычного обращения с новенькими, помещалась у двери. Устав гласил, что каждая новенькая должна подвергнуться осмотру терапевта. Пока эта новенькая «подвергалась», Тимка и Марья Павловна притаились у окна. Тимка старалась не кашлять. Терапевт осматривала женщину, слушала ее стетоскопом. Между делом терапевт сказала от двери:

      – Тима, вам пора на операцию. У вас прошел кашель?

      Тимка