Антислова и вещи. Футурология гуманитарных наук. Алексей Нилогов

ряда не нуждается в учёте каждого элемента (бес)конечной последовательности, то контекстуальная теория числа может быть отброшена словно витгенштейновская лестница. Гамбургский счёт числа означает такую бухгалтерию эзотерического в математике, о которой в среде математиков известно крайне мало, но следы которой выдает изначальный математический платонизм: по Шилову, язык числа – это совокупность правил и исключений описания числового ряда с целью максимального приближения к его полноте, под которой понимается не формальная счётность, а символическая счисляемость, или риторичность.

      Иными словами, язык числа – это набор алгоритмов для контекстуальной трактовки числовой последовательности, не ограниченной бесконечностью, но соблюдающей аутентичность каждого элемента, именуемого (анти)числом. Если числовой ряд исчерпаем с точки зрения оцифровки в математике, то с точки зрения естественного антиязыка он может дать фору самой искушённой (риторической) дефиниции числа, упускающей из виду то, что онтологический статус числа фундирован именем. Именем античисла может быть как антислово, так и нечто, подлежащее воантиязыковлению: если античисло не находит адекватного имени в антиязыке, оно оказывается (бес) пределом для антиязыковой материи, онтологический смысл которой сводится к семиотической панацее, или панноминации. Математическая оцифровка чисел в степени, приближающей к (бес)конечности числового ряда, представляет угрозу не только для антиязыка числа, но и для естественного антиязыка, беря на вооружение категорию невоантиязыковляемости: например, существование того или иного (бес)конечно большого числа может оказаться нериторическим для самого антиязыка числа, а для естественного антиязыка – соответствовать признаку неденоминабельности, согласно которому античисло, нецифрабельное ни в одной системе семиотических координат, невозможно лишить (оператора) имени.

      Тщета антиязыковой материи перед тем, что всегда существует как слово, не обладая отсрочками ни в происхождение, ни в исчезновение, говорит о том, что, возможно, существует такое антислово, к которому восходит весь антиязык, но которое доминанатней, чем само невоантиязыковляемое: бесконечный числовой ряд как гипостазированная конструкция, не референтная реальной числовой последовательности, свидетельствует о том, что математический идеализм представляет собой метод фальсификации для (анти)языковой комбинаторики, пытающейся догнать и перегнать следы числового различания. Экстраполяция категории différance на числовую последовательность в качестве следов числовых значений, которые ускользают от константной дискретности набора в дурную числовую бесконечность, может оказаться весьма продуктивной для деконструкции конвенциональной математики в пользу риторической математики. Деконструкция математической материи означает выявление, с одной стороны, подлинного