Антислова и вещи. Футурология гуманитарных наук. Алексей Нилогов

всех форм слова, данное, однако, in potentia. Каждое hie et nunc в судьбе слова есть именно поэтому hie et nunc одного и того же значения слова. Каждое hie et nunc значения слова, каждое «так–то и так–то» указывает, во–первых, на то, что возможны другие «так–то и так–то», а во–вторых, на то, что все эти «так–то и так–то» предполагают некое потенциальное единство их в общем и полном значении. Это и есть второй симболон» (Лосев А.Ф. Философия имени / Сáмое самó: Сочинения. – М.: ЭКСМО–Пресс, 1999. – 1024 с. – С. 50–51).

      72

      Хайдеггер М. Введение в метафизику / Пер. с нем. Н.О. Гучинской. – СПб., 1998. – 304 с. – С. 140–141.

      73

      Ср.: Р. Штейнер: «Большинство людей не имеет никаких мыслей! И то, что большинство людей не имеет никаких мыслей, обыкновенно не продумывается с достаточной основательностью по той простой причине, что для этого требуются именно мысли!.. Вместо мыслей люди могут довольствоваться словами. Наибольшая часть того, что в повседневной жизни называется мышлением, протекает в словах. Думают словами. Гораздо больше, чем это можно себе представить, думают словами. И многие люди, желающие получить объяснение того или иного обстоятельства, довольствуются тем, что им говорят какое–нибудь слово, которое является для них знакомым звуком, напоминающим им то или другое; тогда они принимают за объяснение то ощущение, которое они испытывают при этом слове, и полагают, что у них есть мысль» (Stelner R. Der menschliche und der kosmische Gedanke. – Dornach, 1961. – S. 10–11).

      74

      Ср.: Д. Эрибон: «Базируясь на данных 1972 года, Мишель Фуко и его друзья пытаются показать, как отчаянный всплеск коллективных акций сменился самой драматической формой индивидуального протеста. Авторы приводят множество конкретных примеров, однако наибольшее впечатление производят письма, написанные осенью 1972 года, незадолго до самоубийства, неким человеком, чьё имя скрыто за инициалами «Н. М.». Ему тридцать два года. В тюрьме он провёл пятнадцать лет. Как гомосексуалиста его подвергли изоляции, поместив в карцер, и он повесился. Письма, написанные им, когда он находился под воздействием снотворного, поразительные, берущие за душу, снабжены небольшим неподписанным комментарием – правило анонимности, видимо, вытекало из стремления говорить от лица ГИТ. Но этот комментарий был написан самим Фуко, на которого письма оказали сильное впечатление. Он считает, что столкнулся со своего рода идеальным случаем, когда душевные и интеллектуальные порывы "с большой точностью передают то, о чём думает заключённый. А это вовсе не то, о чём, по нашим представлениям, он должен думать"» (Дидье Э. Мишель Фуко / Пер. с фр. Е.Э. Бабаевой; науч. ред. и предисл. С.Л. Фокина. –М.: Молодая гвардия, 2008. – 378 с. – (Серия «Жизнь замечательных людей».) – С. 250).

      75

      Ср.: Д. Эрибон: «Для Фуко суд – это воспроизведение буржуазной идеологии: «Суд подразумевает также, что существуют категории, общие для всех (например, относящиеся к уголовному праву – кража, мошенниче�