Похвалы из-за грани (цы). Татьяна Ретивова

мытарства неизбежного.

      Хворь свою донимать

      Хлыстовством.

      Ты меня не предохранил однажды

      Ибо молитва ещё не воплотилась

      Во слово и не взошла

      С моих младенческих уст…

      И проклятье троекратного рода

      С моим именем повторилось.

      Пришлось туркам анатольским

      Мои щёки общипать до синяков

      Против сглаза и порчи.

      Скарабеями меня нарядили.

      Вокруг шеи трёхлетней

      Навесили синий глаз.

      Отвезли меня в Помпеи, Лурд,

      И наконец в Эфес, где

      Платочек возле колодца

      Девы Марии освятили

      И приложили к устам

      Безмолвным в раскаянии.

      А сейчас ты усердно следишь

      За моим дыханием во время сна.

      Пневма моя всех волнует:

      Котов, домового, тебя.

      По очереди все пытаются

      Разбудить меня.

      Коты кричат, и мне снится,

      Что они подбросили котёнка.

      Сама-то я затаила дыхание где-то

      Далеко от себя, парящая.

      Грудь вся трещит как ледяная

      Кора. Домовой не находит

      Себе места, меня пытается

      Насильно вывести из поту-

      Сторонних хождений. И

      Только ты находишь ту словесную

      Отдушину, путём которой

      Возвращаешь меня в кунсткамеру

      Через сон мой причитая: поп,

      Попадья, по-подъём, поп

      Попадья, по-подъём, по

      Подъём, по-подъём. В попад.

Киев, 13 января – 13 февраля, 2000

      Белый шум

      С утробой медною

      Верблюд,

      Тебя ваял потомок Чингис-Хана.

Велимир Хлебников, «Испаганский Верблюд»

      Цикл «Море уронов»6

      Урон неморских путей

      Миновав, олименела.

      Маргинальность заставы

      О-чур-евшей мя

      Заставила гекзаметром

      Овладеть на перекладных.

      Sic transit mundi.

      Необъятная целина распоролась

      Под грузом легионов с гонцами.

      Стремглав раскидали они

      Вехами ландшафты, про

      Питанные вражеской кровью.

      Плоды перепутьев аж

      Извергами извиваются.

      Аксиома язычества

      Сбившихся с путей.

      Урон метафизический

      Physica, metaphysica,

      В начале же бэаше Слово!

      Урон на моём глазу

      Поглощает пепел, мощи

      Страстотерпцев немощных,

      Неутолима моя печаль.

      Урон прародины

      L'ivresse de la livrette

      Отождествляется однако.

      Перлами до рыл,

      Сагапо эллинской стопой…

      След простыл лжеспаса,

      Грят прикол такой-сякой.

      Ну а я и так всё знаю.

      Итак, итак, итак.

      Речитативом недочитавших.

      Итака! Представляешь? Прицел.

      От священной лани к Ифегении —

      Шаг

6

Море уронов: игра слов по поводу легенды о древнем китайском поэте Ли-Хэ (Ли Чан-цзи), который записывал свои короткие стихи, kuei-ts'ai, на маленьких клочках бумаги, будучи верхом на своей лошади. Каждый клочок бумаги он бросал (ронял) в черный мешочек с вышивкой, из этих клочков он каждый вечер составлял стихи.