Небо внизу. Юлия Стешенко

жиром достала и в молоко ложку бултых! А потом медом липовым подсластила. Так племянница через два дня с кровати встала, а через неделю на реку белье стирать бегала! Вот такое вот средство! Не то что эти порошки. Я, конечно, ничего дурного про доктора сказать не могу: он вас с того света возвернул, чудо совершил, самое что ни на есть чудо. Но насчет всяких женских слабостей – это, я думаю, знахарка лучше знает. Так что вы не расстраивайтесь, госпожа, не плачьте. Я завтра жиру-то гадючьего принесу, у сестры еще полгоршка осталось…

      Тео лежала, уткнувшись в мягкое горячее плечо, и слушала бесконечный поток воркотни. Слова плыли через ее сознание, как тихая прозрачная вода, скользили, не оставляя следа. Образы вспыхивали и гасли: больная девочка, змеи, старуха с горшком… А за этим бессмысленным калейдоскопом картинок стояла одна, главная. Тонкое, болезненно-бледное лицо, окаймленное каштановым прядями волос. Это была не она. Не Тео.

      – Дай еще раз, – потребовала Теодора, с усилием выпутываясь из убаюкивающих объятий.

      – Что? – оборвала себя на полуслове Мэри.

      – Зеркало. Дай еще раз. Я посмотрю.

      – Да что ж это такое! Вон как вы расстроились – а теперь опять! Не дам! Ишь чего удумали! Только-только доктор дела поправил – а вы себя уморить решили…

      – Мэри. Дай зеркало. Мне нужно посмотреть на себя еще раз – думаю, все не так плохо, как показалось, – Тео старалась говорить твердо и уверенно, хотя на самом деле никакой уверенности не ощущала. Но тело само вспомнило, что нужно делать: плечи развернулись, подбородок задрался, в голосе зазвенели стальные нотки. Тео могла не ощущать уверенность – но она знала, как выглядеть уверенной.

      И Мэри поверила. Тяжко вздохнув, она снова подняла зеркало. До боли сжав зубы, Тео посмотрела в него – и встретила испуганный взгляд серо-зеленых глаз.

      У Тео были карие.

      Прямой тонкий нос.

      Тео всегда ненавидела свой нос картошкой. Даже хотела сделать пластику, но побоялась.

      Рот. Другой. Подбородок. Другой. Брови. Другие. Тео разглядывала отражение так пристально, словно играла в «Найди десять отличий». Вот только этих отличий было намного больше десяти. Или меньше. Если считать за отличие всю Тео. Целиком. Потому что в зеркале был другой человек.

      Эта девушка была фунтов на сорок легче и лет на пятнадцать моложе. А может, ей просто не доводилось ночевать в кабинете, заваленном горами бумаг, а потом, торопливо умывшись в служебном туалете, идти на совещание – и биться лбом в стену, доказывая очевидные до нелепости вещи.

      Но Тео справлялась. Она справлялась всегда и со всем. Справится и сейчас.

      Медленно, осторожно, Тео подняла руку и погладила себя по щеке. Девушка в зеркале сделала то же самое. Нахмурилась. И девушка тоже нахмурилась. Улыбнулась. Девушка растянула губы в гримасе, больше похожей на плач, чем на улыбку.

      – Все. Убери. Спасибо, Мэри.

      Тео откинулась на подушки и прикрыла глаза. Реальность погасла, утонув в черноте, и осталось только безумное, неостановимое вращение. Мир кружился,